Я понимала, что умираю и на последних ударах сердца даже не вздрагивала. Тело, изможденное от невыносимой боли, исполосованное миллионом магических ножей, ощущалось фаршем. Я не могла дышать, моргать, глотать, даже бояться не получалось. Мною безраздельно завладели лекарства, тьма и гибридная магия отца. Надо мной кружили эльфийские руны, вампирские письмена и магические символы. Они водили разноцветный хоровод, то касаясь моего тела, то взмывая под потолок. Порой я могла отчетливо их разглядеть, а порой они размазывались пестрыми пятнами.

— Тридцать два, — холодно процедила Кэрис.

Голос Каллохена стал громче, почти срывался на крик. Джейдар, вывшая от боли, потеряла сознание, Найт и другие братья стойко терпели, но иногда, и они постанывали.

— Тридцать три. Прости, малышка, — прошептала Кэрис.

Отец зарычал утробным голосом, сердце дрогнуло, и я понимала, что последний раз. Об этом было пророчество Лэйси. Но чего не ожидал никто, так это следующий удар моего сердца. Еще один. Снова, снова и снова…

— Что за… — всполошился отец.

На этих словах плечо обожгло болью, но в сравнении с уже пережитой, я ее даже не почувствовала. Хотелось смеяться, но не было сил. Боль лилась из руны, соединившей нас с Арденом. Он нашел меня. Он пришел! Он как-то сломал ритуал…

Черные потоки силы, перетекающие от меня к Каллохену задергались, заметались по комнате, зашипели. Откуда-то взялись сущности в черных балахонах и завизжали, пытаясь убежать от света, становившегося все ярче и ярче.

— Кэрис, что ты натворила? — дернулся было Каллохен, но осекся и упал на колени, перехваченный поперек талии черным жгутом с кроваво-алыми вкраплениями. — Тьма… ва-ваше темнейшество! — благоговейно залебезил он.