Мы с Грэйс вышли в коридор, и я тут же его заметила (сначала, конечно, волосы). Сегодня утром он причесался более старательно, и на нем была одна из его лучших футболок с марвеловскими супергероями, не выцветшая и не заношенная.

– Привет, – сказал он, когда я подошла к нему.

– Привет.

Я чувствовала, как мое тело снова невольно тянется к нему, как будто его близкое присутствие означало: «Да, кажется, я должна тебя поцеловать». Мы были уже в нескольких сантиметрах друг от друга, когда Джордж внезапно свернул по коридору.

– Хочешь, я провожу тебя до спортзала? – спросил он сдавленным голосом.

То есть публичная демонстрация чувств не по нему? Принято к сведению.

– Я хочу, чтобы ты проделал отвлекающий маневр и я могла сбежать с физкультуры.

– Что у тебя на уме? – настороженно спросил он.

– Погоди. Серьезно, ты готов прогулять? – спросила я.

Он пожал плечами.

– Ну, мы можем пойти в музыкальный зал. По крайней мере, никто и никогда не проверяет, есть ли там прогульщики. Так что мы все стягиваемся туда, когда не хотим идти на урок.

– Прекрасно. – Я улыбнулась. – У тебя хороший репетитор, который подговаривает тебя прогуливать уроки.

– Да, клевый, – согласился он.

Мы пошли к музыкальному залу. Я остро ощущала, насколько мало было расстояние между нами, и едва удерживалась от того, чтобы взять его за руку. Никогда в жизни мне так не хотелось прочитать чьи-то мысли. Чувствовал ли он искры между нами? Хотелось ли ему тоже коснуться моей руки? Мне нужно было что-нибудь – что угодно, – что подтверждало бы, что мое чувство не безответно.

Мы вошли в зал, где нас встретила какофония звуков, извлекаемых из инструментов студентами, занимающимися в маленьких репетиционных комнатках по бокам зала. Крошечная девушка с тубой занималась в одной комнате, квартет деревянных духовых инструментов в другой, в третьей один парень, забавляясь, играл мелодию из «Звездных Войн». Мы прошли через дверь в конце репетиционного зала, которая вела в помещение, должно быть, служившее комнатой отдыха. На двух старых диванах в углу сидели несколько ребят, но большинство расположились на полу, делая домашнее задание. Джордж объяснил, что все собирались здесь на официальных школьных переменах (или неофициальных, как в нашем случае сегодня). Как так вышло, что я не знала об этом месте? Может, я бы стала заниматься на флейте в младших классах, если бы знала, что меня ожидает такое в старшей школе.

– Добро пожаловать в музыкальный зал, самый тщательно скрываемый секрет музыкальных ботаников. – Джордж сделал приглашающий жест.

– Это офигенно! – сказала я. – Недаром ты никогда не хочешь обедать в кафетерии. Я бы тоже предпочитала брать свой обед сюда.

– Может, это не самое красивое место, но оно наше.

Джордж подвел меня к свободному месту на полу и достал свой блокнот. Потом нарисовал план музыкального зала на листке бумаги и показал мне, где тусовалась каждая музыкальная группировка, подчеркнув при этом, что, несмотря свой статус новичка, он отлично вписался в группу саксофонистов и проводил время практически исключительно с ними, изредка выбираясь пообщаться с ребятами, играющими на других деревянных духовых инструментах. Дружба между исполнителями на деревянных духовых и медных духовых вызывала некоторое напряжение, так как в этой среде они традиционно считались врагами. Мне нравилось видеть, как у Джорджа горят глаза, когда он рассказывал об этом, и я поняла, что большую часть нашего совместного времени мы тратили на обсуждение меня и моих проблем. Мне хотелось узнать о нем как можно больше, и я радовалась, что мы были только в начале этого пути.

– Наверное, нужно объяснить, почему некоторые на тебя так пялятся. Обычно здесь не принято приводить чужаков в музыкальный зал, – сказал он.