Вернулся отец с банкой газировки и упаковкой «Обжигающих читос», и я удивленно приподняла брови, потому что он никогда не любил острую еду. Он пожал плечами и продолжал запускать руку в пакет, пока там не осталось только мелкое крошево, которое он высыпал себе в рот. Надо думать, разные люди по-разному справляются со стрессом.

– Я рад, что ты мне позвонила, – сказал он, распаковывая пачку доритос.

– Ну да, конечно, – буркнула я.

– Саванна, – сказал он, – я знаю, что у нас были непростые несколько недель, но ты должна знать, дочка, что я всегда тебе помогу. Когда бы ты в этом ни нуждалась.

– Ты же знаешь, пап, что в прошлом все это было пустыми обещаниями. Не надо делать вид, что это всегда было твоим девизом.

Он отложил свой пакет с чипсами и пересел так, чтобы оказаться прямо передо мной.

– Я пытаюсь изменить это, Савви. Моя жизнь перевернулась в тот момент, когда твоя мама выкинула меня из дома. Мы жили вместе с тех пор, как закончили колледж. Моя жизнь без нее изменилась до неузнаваемости.

– Ты весьма ясно дал понять, что не был счастлив, когда жил с ней.

– Мы оба не были счастливы. Я знаю, что это не может быть оправданием тому, что я сделал, – сказал он, – но это вовсе не значит, что мне не было сложно приспособиться к новой жизни, в которой мои дети мне больше не доверяют.

– Разве не ты учил нас, что доверие надо заслужить? – спросила я, повышая от злости голос, и тут же оглянулась вокруг, чтобы проверить, смотрел ли кто-нибудь на нас. Но к счастью, похоже, все были слишком заняты собственными семейными драмами, чтобы обращать внимание на нашу.

– Да, я, – сказал он. – И я продолжаю так считать. Саванна, я хочу снова заслужить твое доверие. Я знаю, что просто произнести эти слова вслух недостаточно для того, чтобы все произошло волшебным образом, но ради этого я готов постараться.

– Саванна Алверсон? – послышалось с другого конца комнаты ожидания.

Я поняла, что наступил тот самый момент, когда у меня больше не получится питать иллюзии, что с мамой все будет хорошо. Я должна быть готова к тому реальному положению дел, о котором мне сейчас скажут. Мы с папой одновременно встали и направились к доктору, стоящему у входа в комнату. Мы шли, казалось, вечность, но я не смела жаловаться. Пока что все еще было в порядке. Как только врач откроет рот и озвучит нам диагноз, ничто уже не будет прежним.

– Мистер Алверсон? – спросил доктор. – Здравствуйте, я доктор Джефферсон. Я уже разговаривал с Саванной сегодня.

Мы оба одновременно кивнули.

– У меня для вас и хорошая новость, и плохая. Хорошая новость заключается в том, что все время, пока она была без сознания, она дышала, соответственно, мы не видим признаков повреждения мозга или других внутренних органов. Плохая новость – то, что ее анализы крови показывают, что она серьезно недоедает и фактически морит себя голодом. Мы отправили заявку в наше взрослое психиатрическое отделение, которое специализируется на расстройствах питания и настроения. Посмотрим, найдется ли там для нее место. Когда я сталкиваюсь с пациентами с такими признаками, которые больше не способны самостоятельно делать выбор, мы их кладем в это отделение, – сказал он.

– И… что это значит? Как происходит этот перевод? Когда? – спросил отец.

В моей голове все его вопросы слились в один. В тот момент, как доктор произнес слова «морила себя голодом», я буквально оцепенела. Я же видела, что она странно себя ведет, и ничего с этим не сделала. Я все это могла предотвратить. Мама бы не оказалась в больнице, если бы я сказала что-то раньше.

– Мы продержим ее здесь так долго, как только сможем, и будем надеяться, что появится место в нашем взрослом психиатрическом отделении. Если нет, мы пошлем запрос в другие отделения в этом районе, пока не найдем для нее место в одном из них. В таких случаях, как у нее, минимальное обязательное пребывание в больнице составляет две недели с ограниченными посещениями на первой неделе. Я смогу вам предоставить больше информации, как только мы будем знать, в какую больницу ее переведут, – сказал он.

Доктор Джефферсон положил руку мне на плечо, и я опустила голову. Отец продолжал задавать доктору вопросы, но я не могла сосредоточиться на словах, которые они произносили. Я зажмурилась в надежде, что, когда я снова открою глаза, все это пройдет как ужасный кошмар. Но куда бы я ни посмотрела, меня все еще окружали пластиковые фиолетовые стулья и грустные люди.