– В этом нет нужды, я вижусь с Джейн каждый день… Впрочем, Найтли, как знаете. Нужно устроить все с утра и по-простому. Я надену такую шляпку, с широкими полями, а на руку повешу корзиночку – да, вот эту, пожалуй, с розовой ленточкой. Видите, совсем простенько. И Джейн такую дам. Никаких церемоний, никакой торжественности – все будет просто, как у цыган. Прогуляемся по вашему саду, сорвем своими руками клубнику, посидим под деревьями. И если вы захотите угостить нас чем-нибудь еще, то обязательно на свежем воздухе, поставим стол в тени. Естественнее и проще некуда. Так ведь вы задумали?
– Не совсем. По-моему, просто и естественно будет накрыть стол в столовой. Естественность и простота у джентльменов и дам, привыкших к слугам и мебели, связана с трапезами в доме. Когда вам надоест есть клубнику в саду, в доме вас будут ждать холодные закуски.
– Ну воля ваша. Только не устраивайте пышный прием. И кстати, может быть, я или моя экономка можем помочь вам советом? Не стесняйтесь, Найтли. Если вы хотите, чтобы я поговорила с миссис Ходжис или присмотрела за…
– Благодарю, но в этом совершенно нет необходимости.
– Хорошо, но если возникнут какие-то трудности, моя экономка – просто искусница.
– Ручаюсь вам, моя тоже считает себя искусницей и с презрением отвергнет любую помощь.
– Вот бы у нас был ослик. Как было бы славно, если бы все мы приехали на осликах – Джейн, мисс Бейтс и я… а мой caro sposo шел бы рядом пешком. Может, нам и впрямь завести ослика? Нужно будет с супругом поговорить. При сельской жизни это просто необходимость. Даже женщине с богатым внутренним миром нужно хотя бы иногда выходить из дома, а долгие прогулки, сами понимаете… Летом пыль, зимой грязь.
– По дороге от Хайбери до Донуэлла вы не встретите ни того ни другого. Пыли там не бывает никогда, а для грязи сейчас слишком сухо. Но если вам так угодно, то приезжайте на ослике. Можете одолжить у миссис Коул. Мне бы хотелось, чтобы вы остались всем довольны.
– Уверена, об этом не стоит и беспокоиться. Отдаю вам должное, мой дорогой друг. За вашими исключительно сухими, резковатыми манерами скрывается теплое сердце. Я всегда так и говорю мистеру Э., вы просто чудак… Да, Найтли, знайте, я все поняла. Я оценила ваши старания оказать мне внимание и угодить. И с этой затеей вы очень точно угадали.
По иным причинам не хотел мистер Найтли накрывать стол на улице. Он надеялся убедить приехать к нему в гости не только Эмму, но и мистера Вудхауса. Он знал, что трапеза на улице невероятно бы гостя расстроила. Нельзя под благовидным предлогом утренней прогулки и пары часов в гостях заманивать его на такие мучения.
Приглашение было сделано с чистой совестью. Никакие ужасы доверчивого мистера Вудхауса не подстерегали, и тот согласился.
– Я уже два года не навещал Донуэлл, – говорил он. – Каким-нибудь ясным утром мы с Эммой и Харриет с удовольствием приедем. Я спокойно посижу с миссис Уэстон, а наши милые девочки погуляют по саду. Наверное, в полдень там уже совсем сухо. Мне бы очень хотелось снова посмотреть на старинный дом, и я с радостью встречусь с мистером и миссис Элтон и другими нашими соседями… Почему бы нам с Эммой и Харриет и впрямь не навестить вас, если утро будет ясное? Как славно, что вы нас пригласили! И как хорошо и разумно придумали пригласить всех без званого обеда. Не люблю я их.
Мистеру Найтли повезло: все приглашения были приняты. Причем каждый согласился прийти с такой готовностью, будто, подобно миссис Элтон, счел, что затея призвана угодить именно ему. Эмма и Харриет заявили, что с нетерпением предвкушают удовольствие от приема, а мистер Уэстон в знак согласия и благодарности даже пообещал написать с приглашениями Фрэнку, хотя его об этом и не просили. Мистеру Найтли оставалось только сказать, что он будет рад его видеть, и мистер Уэстон тут же принялся за письмо, не жалея никаких доводов, чтобы уговорить сына приехать.
Между тем хромая лошадь так быстро поправилась, что снова начались радостные разговоры про поездку на Бокс-Хилл, и в конце концов было решено посетить Донуэлл в один день, а Бокс-Хилл – на следующий, к тому же погода стояла самая благоприятная.
Под ярким полуденным солнцем, почти что в самый разгар лета, в экипаже с одним открытым окошком мистера Вудхауса благополучно доставили на донуэллский прием на свежем воздухе. Затем его проводили в одну из удобнейших комнат с горячим камином, который специально для него начали топить с самого утра. Тут он, весьма довольный, и расположился, готовый с удовольствием обсудить все новости и посоветовать каждому посидеть с ним и не перегреваться на солнце. Миссис Уэстон, которая, казалось, и пришла в Донуэлл пешком, чтобы уставшей сидеть с мистером Вудхаусом, осталась в доме, слушать его и сочувствовать, а остальные были настоятельно приглашены на свежий воздух.
Эмма так давно не была в Донуэлле, что, едва убедившись, как ее батюшка устроен со всеми удобствами, тут же радостно поспешила оглядеться вокруг. Ей хотелось поскорее освежить в памяти дом и парк, представляющие такой интерес для нее и всей ее семьи.
С настоящей гордостью и самодовольством, справедливыми при том родстве, в котором она состояла с нынешним и будущим владельцами имения, осматривала Эмма большой красивый дом, оценивая его удобное, выгодное и отличительное расположение в закрытой со всех сторон низине: роскошные сады простирались к лугам, омываемым рекой – которую, впрочем, из окон дома было видно плохо, ведь в старину строили, не задумываясь о видах, – а густые деревья стояли вдоль дорожек и аллей, не вырубленные ни в угоду моде, ни по прихоти хозяина. Дом был больше хартфилдского и совсем на него не походил: просторный и несимметричный, он занимал большую часть земли и мог похвастать множеством удобных и даже парой очень красивых комнат. Таким ему и надлежало быть, и таким он и был. Эмма почувствовала, как в ней растет уважение к родовому гнезду столь истинно благородного, чистокровного, просвещенного семейства. Конечно, у Джона Найтли имелись некоторые недостатки в характере, однако Изабелла сделала безупречный выбор. Она связала их с семьей, с фамилией, с имением, за которые краснеть не приходится. Таким приятным размышлениям предавалась Эмма, прогуливаясь по саду, пока ей не пришлось присоединиться к остальным гостям возле клубничных грядок. Все приглашенные были в сборе, кроме Фрэнка Черчилля, которого ожидали из Ричмонда с минуты на минуту. Счастливая миссис Элтон, наряженная в ту самую широкополую шляпу и вооруженная корзинкой, с готовностью взяла на себя бразды правления их обществом: собирая клубнику, поедая клубнику и разговаривая о клубнике – только о ней теперь могли быть все мысли и речи. Беспрестанно доносилось:
– Лучшая ягода в Англии… все ее любят… всем полезна… Это лучшие грядки и лучшие сорта… Сколько удовольствия рвать ее руками… только так можно по-настоящему насладиться… Утро – определенно лучшее время… никогда не устаю… Все сорта хороши… а земляника лучше всех… ни в какое сравнение… остальные вовсе несъедобны… земляника – деликатес… предпочитаю чилийскую… лесная превосходит все… Цены в Лондоне… полным-полно под Бристолем… в Мейпл-Гроув… новые грядки… каждый садовник по-разному… нет общих правил… садовников не переучишь… Восхитительное лакомство… но много не съешь… слишком яркий вкус… вишня вкуснее… смородина свежее… за клубникой тяжело нагибаться… палит солнце… устала до смерти… больше невозможно… нужно пойти посидеть в тени.
Так целых полчаса и велся разговор, прерванный лишь однажды миссис Уэстон, которая вышла узнать, не приехал ли ее пасынок. Она начинала беспокоиться: а вдруг что-то случилось с его лошадью?
Когда все отыскали себе местечко в тени, Эмма стала невольной свидетельницей разговора миссис Элтон и Джейн Фэрфакс. Речь шла о завидном для Джейн месте. Миссис Элтон получила о нем известие этим утром и теперь пребывала в полном упоении. Место было не у миссис Саклинг и не у миссис Брэгг, но по заманчивости и роскоши могло уступить разве что им: гувернантка требовалась кузине миссис Брэгг и знакомой миссис Саклинг, которую даже имели честь принимать в Мейпл-Гроув. Восхитительно, очаровательно, превосходно, это высший круг, лучшее общество, знакомства, положение и все прочее – миссис Элтон не терпелось немедленно покончить с этим делом. Она горячилась и ликовала, решительно отказываясь выслушать возражения мисс Фэрфакс, хотя та по-прежнему уверяла ее, что пока что не намерена искать себе место и приводила все те же доводы, что и прежде. И все равно миссис Элтон настаивала на том, чтобы отправить согласие завтрашней почтой. Эмма поражалась, как только Джейн хватает терпения. Вид у нее был явно недовольный, и отвечала она не слишком любезно и наконец с удивительной для нее решимостью сказала: