– Я не знала, что у него были такие планы.

– Так ведь это я от вас узнал. Вы мне об этом месяца три назад писали.

– Я! Не может быть!

– Еще как может. Как сейчас помню. Вы так писали, будто это уже дело решенное. Миссис Перри с кем-то поделилась своей чрезвычайной радостью, ведь это она на экипаже настояла, потому что считает, что разъезды мистера Перри в плохую погоду пагубно сказываются на его здоровье. Помните теперь?

– Честное слово, впервые об этом слышу.

– Впервые! Неужели!.. Да как же!.. Приснилось, наверное… хотя я был совершенно уверен… Мисс Смит, вы едва идете. Устали? Ну ничего. Скоро будете дома.

– Что-что? Что такое? – воскликнул мистер Уэстон. – Что там про Перри и экипаж? Перри, говоришь, собирается завести коляску? Я рад, что он может себе это позволить. Это он тебе рассказал?

– Нет, сэр, – смеясь, ответил ему сын, – получается, никто ничего не рассказывал… Очень странно!.. Я был совершенно уверен, что миссис Уэстон мне об этом в одном из писем писала – несколько недель назад и со всеми подробностями… но раз она заявляет, что впервые об этом слышит, то, стало быть, мне это приснилось. Мне часто сны снятся. Я всех обитателей Хайбери вижу во снах, когда уезжаю… и когда всех близких друзей во сне уже перевидал, начинают являться мистер и миссис Перри.

– Как странно, – заметил его отец, – что у тебя был столь подходящий и связный сон о людях, о которых ты в Анскоме вряд ли даже вспомнишь. Что Перри заводит экипаж! А жена убеждает его из забот о его здоровье… Так оно однажды и произойдет, я уверен. А ты все это уже во сне увидел. Какие иногда правдивые сны бывают! А иной раз – воистину какая-то несуразица! Ну, Фрэнк, значит, даже покинув нас, ты много думаешь о Хайбери. Эмма, а вы ведь тоже часто видите сны?

Но Эмма его уже не слышала. Она поспешила домой, чтобы подготовить батюшку к приходу гостей, и намек мистера Уэстона пропал впустую.

– По правде говоря, – наконец докричалась до них мисс Бейтс, которая последние две минуты тщетно пыталась что-то сказать, – если уж на то пошло, то, вероятно, что мистер Фрэнк Черчилль… то есть я не хочу сказать, что ему это не снилось… мне и самой иногда столь странные сны снятся… но если уж на то пошло, признаю: была весной такая мысль. Миссис Перри сама говорила об этом с моей матушкой, и Коулы тоже знали, но на этом все… это ведь был секрет, да и думали они об этом дня три. Миссис Перри очень беспокоилась, что муж все ходит пешком, а в одно утро ей как будто удалось его убедить завести коляску, и она радостная пришла рассказать об этом матушке. Помнишь, Джейн, бабушка нам потом об этом говорила, когда мы вернулись домой? Не припоминаю, куда мы ходили… в Рэндаллс, наверное, – да, кажется, в Рэндаллс. Миссис Перри всегда любила мою матушку – да и кто ее не любит – и рассказала ей все это по секрету. Она не возражала, понятное дело, чтобы матушка рассказала и нам, но только нам, чтобы больше никто не узнал. И с тех пор и до сего дня я ни единой живой душе об этом не упоминала. Но все же я не могу ручаться, что не обронила намека случайно, я ведь иногда, бывает, невольно скажу что-нибудь. Я же болтушка, вы знаете, такая болтушка, и могу, бывает, лишнее сказать. К несчастью, я совсем не как Джейн. За нее могу ручаться: никогда ничего не выдаст. А где она?.. Ах! Сзади. Прекрасно помню визит миссис Перри… Да, удивительный сон!

Они входили в дом. Мистер Найтли смотрел на Фрэнка Черчилля, который, как ему показалось, пытался подавить и скрыть за шуткой свое смущение, однако, когда мисс Бейтс упомянула Джейн, он невольно перевел взгляд на нее. Она и правда шла немного позади, на ходу поправляя свою шаль. Мистер Уэстон уже вошел. Два других джентльмена остановились у двери, чтобы пропустить даму. Мистеру Найтли показалось, что Фрэнк Черчилль пытается поймать ее взгляд – так пристально он смотрел на Джейн, – однако тщетно: та прошла мимо них в прихожую, ни на кого не глядя.

Для дальнейших замечаний или пояснений времени не осталось. Пришлось довольствоваться оправданием про сон, и мистер Найтли вместе со всеми занял место за новым большим круглым столом, который завела в Хартфилде Эмма. Никому, кроме нее, не было под силу поставить его сюда и убедить отца пользоваться им, а не пембрукским столиком, за которым он вот уже сорок лет трапезничал в тесноте. Чай прошел весело, и никто, по всей видимости, уходить не торопился.

– Мисс Вудхаус, – сказал Фрэнк Черчилль, оглядев столик прямо у себя за спиной, – а ваши племянники увезли с собой алфавит – ну коробку с буквами? Она обычно тут стояла. Где же она? Погода сегодня, кажется, пасмурная, такие вечера впору проводить совсем как зимние. Как-то утром мы с вами замечательно поотгадывали слова. Хочу вам еще что-нибудь загадать.

Эмме эта мысль понравилась. Вскоре на столе были разложены буквы, и они вдвоем принялись за игру с интересом, который больше никто не разделял. Они быстро составляли слова друг для друга и для всякого, кто захочет присоединиться. От игры было мало шума, и мистеру Вудхаусу это нравилось особенно. Его часто огорчали более оживленные развлечения, которые время от времени придумывал мистер Уэстон. Теперь же он мог счастливо предаваться нежным сожалениям по поводу отъезда «бедных наших малышей», подбирая иногда какую-нибудь отскочившую от играющих букву и показывая всем, как красиво Эмма ее вывела.

Фрэнк Черчилль выложил буквы перед мисс Фэрфакс. Она окинула их взглядом и принялась составлять слово. Фрэнк сидел рядом с Эммой, Джейн – напротив них, а мистер Найтли мог со своего места наблюдать за ними всеми. Он старался увидеть как можно больше, при этом не выдавая своего пристального внимания. Джейн отгадала слово и с едва заметной улыбкой отодвинула буквы. Ежели она хотела их перемешать и скрыть от остальных, то ей следовало смотреть на стол, а не напротив. Буквы, разумеется, не перемешались, и Харриет, которая с готовностью пыталась отгадать каждое новое слово и ни одного еще не отгадала, пододвинула их к себе и принялась думать. Она сидела рядом с мистером Найтли и обратилась к нему за помощью. То было слово «промах», и когда Харриет с восторгом сообщила разгадку, лицо Джейн зарделось, выдавая, что для нее оно несло тайный смысл. Мистер Найтли связал это с историей про сон, но как так вышло – понять он не мог. Как утонченность и осмотрительность его любимицы могли ее подвести? Он опасался, что эти двое состоят в довольно близких отношениях. На каждом шагу его, казалось, окружали лицемерие и обман. Буквы были всего лишь орудием изворотливых ухаживаний. Детская игра, призванная скрыть другую, более сложную игру Фрэнка Черчилля.

С возмущением продолжал мистер Найтли наблюдать за юношей, с большой тревогой и недоверием – за его обеими ослепленными собеседницами. Он увидел, как Фрэнк Черчилль подготовил короткое слово и с лукавым видом передал его Эмме. Эмма быстро его разгадала и нашла в высшей степени занятным, хотя и сочла необходимым осудить, сказав:

– Кошмар! Как вам не стыдно!

Мистер Найтли услышал, как Фрэнк Черчилль, взглянув на Джейн, произнес:

– Давайте покажем ей, я покажу?