С годами положение крепостных ухудшилось. Когда работников только прикрепили к земле, они еще обладали некоторыми правами, и вся система основывалась на выполнении повинностей и выплатах. Однако со временем власть землевладельцев усилилась, и крепостные лишились всяческих прав. В середине восемнадцатого столетия большинство русских крепостных стали собственностью своих владельцев, их имуществом и, по сути, рабами. По-прежнему прикрепленные к своей земле крестьяне рассматривались своими хозяевами как частная собственность, которую можно было продать отдельно от земли. Семьи разбивались, мужей, жен, дочерей и сыновей по отдельности выставляли на продажу. Способных крепостных нередко продавали в города, где их мастерство расхваливалось в рекламных объявлениях в «Московских ведомостях» и «Санкт-Петербургских ведомостях»:
«Продаются парикмахер, кровать с четырьмя столбами и другие предметы мебели.
Продается две скатерти, а также две молодые девушки в услужение и одна крестьянка.
Продаются покладистая девушка шестнадцати лет, а также карета, почти не использованная.
Продается девушка шестнадцати лет. Умеет плести кружева, шить белье, гладить, крахмалить и одевать свою госпожу, к тому мила лицом и хорошо сложена.
Кто желает купить целую семью или молодого мужика и девку по отдельности, спрашивайте у серебреника напротив Казанской церкви. Молодой мужик по имени Иван двадцати одного года, здоров, силен, умеет завивать дамские волосы. Девка, хорошо сложенная и здоровая, по имени Марфа пятнадцати лет, умеет шить и вышивать. Товар можно посмотреть и приобрести по разумной цене.
Продается: прислуга и опытные ремесленники спокойного нрава. Двое портных, сапожник, часовщик, повар, каретник, колесных дел мастер, гравировщик, позолотчик и двое кучеров, которых можно посмотреть и договориться о цене <…> [адрес владельца]. Также продаются три скаковые лошади, один жеребенок, два мерина и свора гончих в количестве пятидесяти штук».
Цена крепостного, даже хорошего мастера, часто была ниже цены породистой гончей. В среднем крепостного мужчину можно было купить за сумму от двухсот до пятисот рублей, в зависимости от возраста, способностей и внешних данных. Иногда владельцы меняли крепостных на другие товары. Мужчину или женщину могли обменять на лошадь или собаку, а целые семьи иногда проигрывались в карты за одну ночь.
Большинство крепостных работали на земле. Но Екатерина в первую очередь столкнулась с плачевным положением индустриальных крепостных, работавших на рудниках, фабриках и заводах Урала. Желая способствовать индустриальному развитию России, Петр Великий в 1721 году предложил промышленникам (которые не являлись дворянами) купить крестьян у государства, забрать их с земли, перевести в индустриальные крепостные и прикрепить на постоянной основе к индустриальным компаниям. Эти крепостные не становились частной собственностью своих владельцев, а принадлежали предприятию и могли быть проданы вместе с ним, как часть оборудования. Условия жизни этих людей были ужасающими, их рабочий день – ненормированным, а суммы, выделявшиеся на их содержание, – ничтожными. Управляющие могли применять телесные наказания. Уровень смертности был невероятно высок – редкие индустриальные крепостные доживали до среднего возраста. Большинство из них просто умирали на работе. Все рабочие страдали от хронической усталости. В правление императрицы Елизаветы случались бунты, которые подавлялись армией. Побег являлся для крепостных главным способом спастись от угнетения; индустриальные крепостные бежали в малонаселенные регионы в низовье Волги. Не все беглецы выживали, но многим удавалось совершить успешный побег.
Екатерине пришлось столкнуться с этой проблемой в первое же лето своего правления. Она отреагировала тем, что 8 августа 1762 года издала указ, объявлявший, что в будущем владельцам фабрик и шахт запрещалось покупать крепостных для работ отдельно от земель, к которым крепостные были закреплены. Также в этом указе говорилось, что новым работникам-крепостным, приобретенным подобным образом, должно было выплачиваться фиксированное жалованье.
Новость об императорском указе разнеслась по шахтам и заводам. Услышав упоминание о фиксированном жалованье, крепостные на Урале и Волге тут же остановили работы и вышли на забастовку. Производство на шахтах и заводах страны было остановлено. Екатерина поняла, что ее указ оказался преждевременным. Чтобы заставить рабочих вернуться к своей работе, она была вынуждена прибегнуть к методам Елизаветы и послать войска для усмирения бунтовщиков. Генерал А. А. Вяземский, будущий генеральный прокурор, был отправлен восстанавливать порядок на Урале. Там, где прежде бунты подавлялись с помощью плетей и кнутов, Вяземский использовал пушки.
Но прежде чем Вяземский отправился исполнять поручение императрицы, Екатерина дала ему дополнительные указания. Подавив восстания, он должен был расследовать ситуацию на шахтах, изучить причину недовольства рабочих и удостовериться, что все необходимые меры для удовлетворения их жалоб будут приняты. Вяземский имел полномочия увольнять, а при необходимости и наказывать управляющих:
«Словом делайте все, что сочтете нужным, дабы успокоить крестьян; но примите заранее меры, чтобы крестьяне не подумали, будто приказчики боятся их. Если вы обнаружите вину приказчиков в жестоком обращении с крестьянами, то можете наказать их публично, но если кто-то из них взял на себя больше полномочий, чем им дозволено, накажите их тайно. Таким образом, вы не дадите простолюдинам повода потерять надлежащую исполнительность».
Вяземский отправился на Урал и в низовье Волги, где наказывал главарей крепостных плетьми и приговаривал их к тяжелому труду. Однако он с такой же серьезностью отнесся и ко второй части своего задания: были проведены многочисленные расследования на основе жалоб крестьян и наказаны управляющие, виновные в жестокости или в превышении своих должностных полномочий.
Говорят, что Екатерина читала отчеты Вяземского с чувством глубокого сострадания к крепостным, однако, использовав силу для подавления мятежей, она оказалась меж двух огней. Индустриальные крепостные, столкнувшись с жестоким подавлением, теперь с подозрением относились ко всем предложениям, которые вносила императрица, чтобы удовлетворить их жалобы. В то же время владельцы шахт и местные чиновники стали возмущаться, считая, что реформы являлись преждевременными и нельзя было проявлять снисхождение к этим диким, примитивным людям, которых можно было усмирить лишь с помощью кнута. Таким образом, помимо изменений в условиях приобретения крепостных, которые были сделаны по ее указу, положение индустриальных рабочих осталось без изменений. Возмущения и бунты продолжились, и несколько лет спустя восстание Пугачева подняло целый регион на Урале и в низовьях Волги. Для Екатерины это стало уроком – одного лишь разумного и доброжелательного подхода оказалось недостаточно для того, чтобы сломать традиции, предубеждения и невежество, как хозяев, так и крепостных.
Но Екатерина не остановилась. В июле 1765 года она организовала специальную комиссию, чтобы «изыскать способы улучшить работу заводов, а именно облегчить тяготы людей и умиротворить их, а также позаботиться о благосостоянии народа». В 1767 году она говорила о необходимости предвосхитить восстание крепостных, стремящихся сбросить «невыносимое ярмо». «Если мы не согласимся на уменьшение жестокости и умерения человеческому роду нетерпимого положения, – писала она, – то и против нашей воли сами оную свободу возьмут рано или поздно».
Екатерина, знакомая с идеями Просвещения о правах человека, в душе была против крепостничества. Еще в бытность свою великой княгиней она предложила путь для реформ и ликвидации данного института, хотя для его исполнения понадобилось бы не меньше ста лет. Основная идея ее плана заключалась в том, что при продаже имения крепостные, проживающие на этих землях, должны были получать свободу. А поскольку в ближайшие сто лет многие имения в стране могли перейти из рук в руки, она сказала: «Таким образом мы освободим людей!»
Однако если Екатерина понимала все беззаконие крепостничества, почему же она, взойдя на престол, наградила тысячами крепостных тех, кто ее поддерживал? В первые месяцы правления Екатерина подарила не менее восемнадцати тысяч крепостных, которые ранее принадлежали царской семье или государству и наслаждались относительной свободой. Стараясь выставить себя в наилучшем свете, она, возможно, считала, что это отступление от своих принципов являлось временным. Ей нужно было решить текущие проблемы. Дворяне-землевладельцы вместе с армией и церковью посадили ее на трон. И она хотела наградить их. В России в 1762 году богатство измерялось количеством крепостных, а не земель. Если она хотела наградить своих сторонников чем-то еще, помимо титулов и орденов, она должна была дать им богатство. Богатство означало наличие крепостных.
Как императрице, Екатерине приходилось идти на компромиссы, однако она должна была каким-то образом примирить крепостничество с концепцией Просвещения о правах человека. В Европе у нее не было примеров, которые могли бы служить ей образцами. Энциклопедисты осуждали рабство в принципе, но не сталкивались с ним лично; пережитки феодализма все еще встречались лишь в небольших анклавах, разбросанных по Европе. В Англии король Георг III, парламент и некоторые торговцы по-своему способствовали развитию рабства – в результате торговли африканскими рабами в вест-индские колонии каждый год поставлялось двадцать тысяч мужчин и женщин. Американские колонии, а в скором времени и новая Американская республика, служили ярким примером притворства. В Виргинии представители дворянства и землевладельцы, защищавшие американскую независимость, были по большей части рабовладельцами. Джордж Вашингтон владел рабами в Монт-Верноне до самой смерти в 1799 году. Томас Джефферсон, написавший «Декларацию Независимости», в которой говорилось о том, что «все люди рождены равными» и имеют одинаковые права на «жизнь, свободу и стремление к счастью», всю жизнь владел рабами. Тридцать восемь лет Джефферсон прожил со своей рабыней Салли Хемингс, родившей ему восьмерых детей. Вашингтон и Джефферсон были далеко не одиноки в своем «президентском» лицемерии. Двенадцать американских президентов имели рабов, восемь из них оставались рабовладельцами во время своего правления.
Положение крепостных в России во многом напоминало ситуацию с черными рабами в Америке. Хозяева воспринимали их как людей низшего сорта, считалось, что Бог оправдывал социальную пропасть между крепостными и их хозяевами. Их можно было продать и купить, как животных. С ними не церемонились, часто подвергая лишениям, а нередко и жестокому обращению. Однако в России между рабом и хозяином не существовало барьера по цвету кожи. Русские крепостные не были иноземцами на чужой земле; их не увозили силой от родных домов, родного языка и религии и не отправляли за тысячу миль через океан. Крепостные в России были потомками разоренных, необразованных людей той же расы, той же крови, говорившими на том же языке, что и их владельцы. Тем не менее, как и хозяева рабов в Америке, русские крепостники полностью контролировали жизнь своей собственности. Крепостной не мог жениться без разрешения хозяина. Закон никак не ограничивал крепостников в применении телесных наказаний для крепостных; неповиновение, лень, пьянство, воровство, драки и сопротивление представителям власти каралось поркой хлыстом, розгами или кнутом. Единственным ограничением для крепостника служило то, что он не мог казнить крепостного. Однако он имел право привести в исполнение наказание, которое влекло к смерти. Французский путешественник по России писал: «Я испытал глубокое отвращение, когда увидел мужчин с седыми волосами и бородами патриархов, лежавших лицом вниз, со спущенными штанами и поротых, словно дети. Еще более ужасным – я даже краснею, когда пишу об этом, – было то, что иногда хозяева заставляли сыновей пороть своих отцов».