В полном молчании они дошли до дверей её гостиной Когда она повернулась к нему, чтобы попрощаться, то увидела в его взгляде тоскливое недоумение. Он опять ничего не понимал, явно злился, и ей стало его жалко.
Аня поглядела ему в глаза, чуть-чуть улыбнулась, протянула к нему руку и, слегка коснувшись его щеки пальцами, сказала:
– Не обижайся, я тоже ничего не понимаю. Всё так неожиданно.
И эта улыбка, это лёгкое нежное прикосновение, это её обращение на «ты» и признание, что для неё всё происходящее между ними тоже непонятно и неожиданно, как-то сразу успокоило Ингера. Схлынуло напряжение, скручивающее его весь этот долгий день, между ними стало всё хорошо и правильно.
Он обрадованно посмотрел не неё, поймал её руку и, глядя в глаза, медленно и благодарно поцеловал тонкие пальцы. Слова опять были не нужны.
Она улыбнулась, мягко забрала свою руку и ушла, оставив его одного в коридоре.
Это тёплое ощущение вновь обретённого душевного спокойствия не оставляло его всё время, пока Ингер шёл к себе и уже, подходя к двери своих комнат, он внезапно подумал:
– Может быть, дед прав?
* * *
Уже совсем поздним вечером Дирк сидел на диванчике в уютной спальне Синты. Тонкие узоры на светлом фоне стен и лепнина потолка перекликались с вязью узоров на ковре и покрывале большой кровати, стоявшей почти посередине спальни. Мягкий свет крисповых светильников, свеча, отражающаяся в зеркале туалетного столика, создавали особую расслабленную домашнюю атмосферу, которую так любил Дирк. Создать такой же уют у себя в покоях у него не получалось, а Синта, смеясь, отказывалась заняться уютом в его покоях, говоря, что не будет своей рукой уничтожать лишний повод прийти и навестить жену в её спальне.
Она отослала свою горничную и сейчас сидела перед зеркалом в кружевном пеньюаре, заплетая волосы в косу.
Они уже обсудили весь прошедший день: непослушание учителю старшего сына, синяк на коленке младшего, забавные новые словечки маленькой Герики и отсутствие старого графа на предстоящем Осеннем балу, когда Дирк вспомнил о странном поведении Ингера на тренировочной площадке.
– Ах да, забыл тебе рассказать. Сегодня Ингер на тренировке всех удивил своей агрессивностью. Молча покрошил мечом почти все манекены, потом оделся и ни на кого не глядя ушёл. Я до сих пор не понимаю, что с ним было. Сначала я думал, что-то случилось с его дедом. Три дня назад я сам послал его к старому Эсти Ольвету посоветоваться, когда закончилась эта эпопея с лазутчицей в замке. После тренировки вызвал его камердинера Нила, поспрашивал, не случилось ли чего у Ольветов. Нил сказал, что ничего не заметил, всё было хорошо, Ингер уехал, тепло распрощавшись с дедом.
– Может, у него личные неприятности, – улыбнулась Синта, глядя на Дирка через отражение в зеркале.
– Какие личные неприятности? – удивился граф.
– Ну, поссорился с любимой женщиной, например.
– С какой такой любимой женщиной? – протянул граф, для которого Ингер давно стал примером закоренелого холостяка. Он удивился настолько, что даже встал с диванчика, подошёл со спины к сидящей жене, положил ей руки на плечи, и с ошарашенным выражением лица глядел на её отражающееся в зеркале лицо.
– Не знаю, – усмехнулась Синта, которая не собиралась рассказывать мужу о странном поведении Ингера в присутствии Аники и пересказывать комментарии Читии, наблюдавшей из окна замка за прогулкой этой пары по парку от конюшни, – но разве только у тебя может быть любимая женщина? – сказала она, вставая и задувая свечу на на туалетном столике. Она повернулась к мужу, обвила его шею руками и прекратила все разговоры простым и проверенным способом.
Глава 10
Камердинер знал, что дни, предшествующие Осеннему балу барон ненавидел. Каждый год с самого утра в эти дни в силу возложенных на него обязанностей Ингер повсюду сопровождал графа, одновременно следя за безопасностью замка, что в условиях большого количества прибывающих гостей было очень трудно. Глава безопасности с трудом выносил эти толпы почти неизвестных ему людей, вынужденный вежливо улыбаться, и скрипел зубами от мысли, что целых пять дней эти люди будут перемещаться по замку и кто знает, чего от них ждать. Стража была усилена, прислуга ещё раз проинструктирована. Скворечник в таких условиях был почти бесполезен, большое количество купальщиков в купальне для прислуги превращало все разговоры в один сплошной гул, хотя Ингер всё-таки оставил в нём дежурство.