Он был сторонником правительства П.А. Столыпина, которого считал сильным государственным лидером, способным проводить реформы и обеспечивать порядок. Он активно выступал за решительную борьбу с революцией, в том числе с помощью военно-полевых судов. Вскоре он стал членом Третьей Государственной думы от города Москвы.

Его думская деятельность вызывала его на постоянные конфликты с другими депутатами. Он неоднократно дрался на дуэлях и заслужил репутацию бретера.

В частности, еще в 1899 году он вызвал на дуэль инженера, работавшего на строительстве КВЖД. После отказа последнего принять вызов он ударил его по лицу.

А в 1908 году он вызвал на дуэль лидера кадетской партии П.Н. Милюкова, заявившего в Думе, что Гучков по одному из обсуждавшихся вопросов «говорил неправду». Милюков вызов принял, но тогда пятидневные переговоры секундантов закончились примирением сторон.

И вот теперь он оскорбил графа Уварова, после чего тот вызвал его на дуэль.

Граф Алексей Алексеевич Уваров был членом Третьей Государственной думы от Саратовской губернии. Он был сыном графа Алексея Сергеевича Уварова и княжны Прасковьи Сергеевны Щербатовой. В 1883 году он окончил юридический факультет Московского университета, потом служил чиновником по особым поручениям при Варшавском генерал-губернаторе. В 1890 году он вышел в отставку и поселился в своем имении в Саратовской губернии, где посвятил себя ведению хозяйства и общественной деятельности. В 1900 году он был награжден орденом Почетного Легиона. В Госдуме он входил во фракцию октябристов.

Граф Уваров считался недругом и политическим соперником Гучкова. И вот 17 ноября 1909 года между ними состоялась дуэль. Причиной дуэли стала публикация в газете «Россия», где граф Уваров достаточно вольно пересказал свою беседу с премьер-министром П.А. Столыпиным. 23 октября в присутствии свидетелей Гучков заявил Уварову, ссылаясь на поручение Столыпина, а также от себя лично, что публикация Уварова в газете «Россия» – «грубая и тенденциозная ложь», которая порочит честь премьера. Затем, спустя два

дня, Гучков повторил сказанное письменно – в письме Уварову. Причем Гучков обвинил Уварова не просто в искажении слов Столыпина, а в преднамеренной лжи.

«Уже не раз за то время, как я имею возможность наблюдать за вашей деятельностью в Государственной думе, – утверждал Гучков, – я бывал свидетелем вашего беззастенчивого обращения с истиной: фабриковать и пускать в обращение лживые известия, рассчитанные на сенсацию, на то, чтобы посеять взаимное недоверие, раздор, тревогу и вместе с тем поднять шум вокруг своего имени, сделалось почти вашей специальностью».

На это письмо ответа не последовало, и тогда Гучков отправил графу Уварову второе письмо, прямо намекая ему о «долге». Дело явно клонилось к дуэли. 8 ноября начались переговоры сторон, однако Гучков категорически отказался писать опровержение. Теперь поединок был уже делом решенным. Именно на таком исходе настаивал Гучков, известный «флибустьерскими» чертами характера и приверженностью к дуэлям.

Поскольку оскорбленной стороной посчитали Уварова, то ему предоставили право предъявлять свои условия. И он выдвинул такие: стреляться с двадцати пяти шагов, дуэль прекращается после обмена выстрелами – по одному с каждой стороны.

Дуэль назначили на 17 ноября. Подготовку к дуэли не удалось сохранить в тайне, и секунданту Гучкова, отставному гвардейскому полковнику П.Н. Крупенскому, с трудом удалось уйти от преследований журналистов. Как говорили потом, слухи о дуэли пошли по Думе будто бы от Уварова, проговорившегося где-то не только относительно даты, но и о конкретном часе поединка.

Оторвавшись от преследователей, П.Н. Крупенский в условленном месте на Шпалерной улице посадил в свой автомобиль Гучкова, и они отправились к месту поединка. Второй секундант Гучкова, барон А.Ф. Мейендорф, к месту дуэли ехал на трамвае, а потом добирался пешком. Граф Уваров также принял меры предосторожности. Сутра он отправился на своем «моторе» на выставку в Академию художеств, а потом незаметно покинул ее и на поджидавшем такси поехал на дуэль.

Местом поединка стала большая равнина на берегу Финского залива за Старой Деревней, по дороге в Лахту. По уговору дуэлянты остались в сюртуках, вытащили из карманов все твердые вещи – кошельки, бумажники и даже записные книжки. Первым, на счет «раз», должен был стрелять Уваров, вторым, на счет «два», – Гучков. Однако Уваров почему-то не выстрелил на счет «раз». А на счет «два» грянул выстрел Гучкова, и только после этого стрелял Уваров, причем в воздух, так что его пуля пролетела высоко над головой его противника.

Гучков, искусный стрелок, не промахнулся: Уваров был ранен в правое плечо. К счастью, не очень опасно: пуля прошла навылет. Доктор хотел тут же сделать перевязку, но Уваров отказался, заявив, что пока не нуждается в медицинской помощи. Вскоре дуэлянты отправились в город. Секунданты отметили, что после обмена выстрелами противники не только не пожали друг другу руки, но даже не обменялись поклонами.

На следующий день о дуэли между Гучковым и Уваровым судачил весь светский Петербург. Вскоре промелькнула информация, что судебные власти решили привлечь к ответственности всех участников дуэли. Полиция искала ее место, но из-за сильного снегопада, скрывшего все следы, обнаружить ничего не удалось. Тем не менее, расследование отдали в руки не городской, а уездной полиции.

После этого граф Уваров вышел из состава фракции октябристов. Гучков же был приговорен к заключению в Петропавловскую крепость на четыре недели. В начале июня 1910 года газеты сообщали об отказе Гучкова от должности председателя Госдумы и сложении с него полномочий.

Он демонстративно подчеркивал, что не считает для себя возможным уходить от ответственности, поскольку закон должен быть одинаков для всех, а он, как бывший председатель Думы, всегда проводил идею о верховенстве закона. Естественно, что в тюрьме к Гучкову применялся самый мягкий режим, да и четыре недели ему отсидеть не довелось: по Высочайшему повелению срок заключения сократили до одной недели…

Но и после этого Александр Иванович не изменился. Уже в 1912 году он дрался на дуэли с подполковником С.Н. Мясоедовым, которого он обвинил в участии в создании в армии системы политического сыска. Мясоедов стрелял первым и промахнулся; Гучков сразу же после этого выстрелил в воздух. После дуэли Мясоедов был вынужден покинуть армию. В 1915 году он был признан виновным в шпионаже. Мясоедов пытался осколками пенсне перерезать себе вены: его спасли и повесили (согласно мнению большинства современных историков, «Дело подполковника Мясоедова» было сфабриковано, и был казнен невиновный).