Он вынес коробку из-за меня.
Это я всегда и за все отвечал.
Кто-то кричит.
Кричит прямо мне в ухо.
Что-то холодное обжигает щеку, и я поворачиваю голову, чтобы подставить прохладе и вторую. Доносится протяжный стон, глухой и хищный, стон монстра, притаившегося под кроватью. Не сразу понимаю, что это я сам кричу. Вот что, видимо, происходит, когда напиваешься до беспамятства: чувства отделяются от тела, а может, между ними просто пропадают почти все связи. Как же здорово ничего не чувствовать.
Мое тело отрывается от земли, и на блаженный миг я даже думаю, что сейчас попаду в рай. Пытаюсь открыть глаза – все кругом заволокла белизна. Ну вот, приехали, говорю я себе. Значит, я не ошибся.
Ударяюсь со всей силы обо что-то локтем и подбородком, слышится новый стон, новый крик. Он сопровождается странным эхом, будто бы я в каком-то тесном замкнутом пространстве. Приоткрываю глаза и опять вижу одну лишь белизну.
Слышу плеск воды и вспоминаю, как читал однажды о живой воде, пролившейся прямо с небес, – воспоминания эти до того реальны, что я даже чувствую брызги, окатившие кожу. Потом капли становятся крупнее и прозрачнее, просачиваются под одежду. Повинуясь инстинкту, вскидываю руки и ноги; все вокруг ужасно скользкое, но приятно холодит лицо.
А голос все кричит. Он мне знаком. Просыпайся, говорит он, а потом кто-то бьет меня по щеке.
Туман перед глазами рассеивается, и я понимаю, что лежу в ванне, а в лицо мне направлена лейка душа. Вода холодная. Отрезвляющее крещение.
А надо мной стоит женщина с черными волосами и печальным лицом. В глазах у нее слезы. Анна. Это она. Я никогда еще ее такой не видел – во всяком случае, из-за себя. Вытягиваю руку вперед, чтобы удостовериться, что это не призрак.
Она бьет меня по ладони.
– Проснись!
– А я и не сплю, – отвечаю я. Щека по-прежнему побаливает от удара. Ко мне возвращается чувствительность, а синапсы в мозгу пробуждаются от спячки. Закрываю лицо руками.
– Может, выключишь воду?
– Ой, извини! – Она поворачивает кран.
Вытираю лицо и откидываю голову назад. Теперь я лежу в такой позе, будто ванна не пустая и я использую ее по прямому назначению, а не валяюсь в ней в одежде. Поднимаю взгляд на Анну: она возвышается надо мной, уперев одну руку в бок и обкусывая ноготь на другой. Что-то в выражении ее лица меня тревожит.
– Ты что тут вообще вытворяешь? – спрашивает она, кивая на меня.
– И тебе здравствуй.