– Отец Столлингс! Отец Столлингс – тот самый священник, который обучал Мерла.

Нора смутилась:

– А он разве не умер давно?

– Он умер. Умер в… – Дэниел пролистал страницы в поисках нужных сведений, – …в шестьдесят пятом году. Он умер в шестьдесят пятом году. Но ведь упоминается и его протеже, которого звали отец Мартин.

– И как это может нам помочь? – спросила Алиса.

– Ну, если отец Столлингс обучил Мерла, то он мог точно так же обучить и этого самого отца Мартина. Я сейчас разузнаю, в каком приходе Северной Каролины служил отец Столлингс, потом позову сюда отца Мартина, и он запечатает колодец.

Нора и Алиса обдумали слова Дэниела и пришли к выводу, что такой порядок действий является самым лучшим из возможных.

– Ну а пока что, – сказал Дэниел. – Давайте закажем какой-нибудь еды. Очень есть хочется.

Сидя на скамейке в Чапел-Хилл в Северной Калифорнии, отец Мартин доедал свой сэндвич. Он был темноволосым человеком невысокого роста примерно пятидесяти пяти лет на вид, и выглядел удовлетворенным, словно лягушка-бык на листе кувшинки. Преподобный наблюдал за университетскими студентами, гулявшими по кампусу, проводя свои летние каникулы. Он вообразил себе беседы, которые они ведут, жизни, которые они планируют, мечты, к которым они стремятся, и его щеки от улыбки приподнялись до самой оправы очков.

Высокое дерево, под которым он сидел, укрывало его от лучей палящего солнца. Проглотив последний кусочек обеда, отец Мартин вытер платком уголки губ. Взглянул на часы – 15:57. Примерно полчаса назад он находился в кабинете университетского профессора, преподававшего религиоведение. Отец Мартин регулярно консультировал различных ученых по интересующим их вопросам. Когда кто-либо в академических кругах начинал исследования, касающиеся современного экзорцизма, то неизменно всплывало имя отца Мартина.

Священник подумал, что профессор оказался вполне славным малым, проявив достаточно уважения и гостеприимства. Отец Мартин слышал про то, что профессоры терпеть не могут религию и постоянно пропагандируют собственную атеистическую повестку. Он предполагал, что кое-что из сказанного могло быть и правдой; однако же по собственному опыту знал, что истинные мыслители всегда открыты к восприятию иных точек зрения. Тот самый профессор – доктор Такой-то и Сякой-то – предложил ему выступить в качестве приглашенного лектора в грядущем семестре. Отец Мартин с радостью принял его предложение, после чего отправился на обед.

Святой отец не был новичком в данной сфере, уже не раз выступая перед аудиторией с рассказами о своем опыте в области демонологии. Его презентации оставались неизменными на протяжении более десятилетия – он включал проектор и демонстрировал череду изображений. Он всегда начинал с рассказа о том, как обрел веру в Господа и как присоединился к католической церкви, показывая на слайдах молодого человека в сутане – себя самого в молодости. Он также сопровождал эти фотографии шуточками о том, как «балахон притягивал к нему цыпочек», на что аудитория реагировала традиционным хохотом.

В дальнейшем он задавал аудитории вопросы с целью оценить их познания в области экзорцизма, что приводило к оживленным спорам среди той части, которая испытывала интерес к теме. Многие студенты ссылались на виденные ими фильмы об одержимостях демонами. В ответ он всегда улыбался и, посмеиваясь про себя, напоминал им, что виденное на экране было лишь типичной голливудщиной. Реальность же была не столь зрелищной. Скептически настроенная часть аудитории сразу же хваталась за это утверждение, чтобы усилить свою позицию. Отец Мартин всегда выслушивал сказанное и вежливо отвечал им.

Следующим этапом лекции шли случаи из его личной практики. Он рассказывал о множестве одержимых людей, с которыми сталкивался, подробности об их типичных симптомах, а также демонстрировал студентам фотографии происходивших в реальности ритуалов изгнания. То была самая его любимая часть выступления: слышать охи и ахи со стороны аудитории, ерзавшей на своих местах, а кое-кто даже отводил глаза в ужасе. Независимо от реакции он ощущал, что держит аудиторию полностью под своим контролем.

Последние десять минут он всегда оставлял для вопросов. И те всегда сыпались, как из рога изобилия. Скептики же хранили молчание. Не важно, кто и во что верил – вид одержимых (или страждущих, как называл их сам отец Мартин), всегда производил глубокое впечатление. Как правило, далее следовали бурные аплодисменты и приглашение провести лекцию в следующем семестре.

Сверху раздалось карканье. Отец Мартин поднял взгляд, и в это время на него спикировала ворона и вцепилась ему в волосы. Он увернулся от агрессивной птицы и прогнал ее взмахами рук. Отлетев чуть подальше, та снова каркнула. Отец Мартин продолжал смотреть с недоумением, когда она исчезла на горизонте. Вороны нападали на него единственный раз в жизни – в тот самый день, когда умер его наставник, отец Столлингс.

Неторопливой походкой священник направился к стоянке, где стоял его автомобиль. Он пытался отвлечься на вид раскинувшейся перед ним ухоженной местности, однако мысли о птице не выходили у него из головы. Он верил, что лучше всегда прислушиваться к знамениям, которые дает мироздание.

Сойдя с травы и ступив на бетонную площадку стоянки, он не заметил, что стоянка почти пуста, однако теперь помимо его автомобиля на ней находился еще один – «универсал», примостившийся в углу под плакучей ивой. Мысли о вороне поглотили отца Мартина полностью. Он уже открывал дверцу своей машины, когда водитель «универсала» обратился к нему:

– Прошу прощения! – донеслось до отца Мартина с противоположного края стоянки.

Священник посмотрел на молодого человека, направляющегося к нему. Так как солнце было прямо за спиной у незнакомца, священник прищурился, чтобы лучше его разглядеть.