Дэниел почувствовал, будто Мерл смотрит с экрана прямо на него.

– Я даже не знаю, почему вообще снимаю сейчас, – проговорил Мерл.

Он говорил хриплым, словно простуженным, голосом. Немного закашлялся и сплюнул себе под ноги.

– Вся моя надежда только на то, что после того, как я уйду, кто-нибудь сможет найти эту кассету и понять, что я упустил.

Он снова опустил взгляд.

– Прошло несколько месяцев с тех пор, как демон убил девушку Люка… бедняжку Амелию. Я впервые встретил Люка лишь несколько дней назад. Парнишка сам явился ко мне домой и заявил, что существо, обитающее в подвале, отравило его душу. Я дал ему фонарик с крестом, на самом деле просто с изолентой в форме креста перед лампочкой, она отбрасывает крестоподобную тень, если включить. Я сказал ему посветить этим фонариком на сукиного сына, если тот опять к нему заявится. Люк пришел на следующий день и сказал, что демон явился к нему посреди ночи, но он прогнал его. У парнишки гораздо более сильная вера, чем он сам думает. Религиозные атрибуты работают только тогда, когда ты веруешь.

Нора сразу же вспомнила о том, как Люк спас ее при помощи этого самого фонарика. Ей стало очень жалко беднягу, который так мало успел прожить.

На экране Мерл откинулся в кресле и медленно качнулся. Старик производил впечатление стоящего на пороге смерти и знающего об этом. Он улыбнулся половиной рта.

– Думаю, с Люком все должно быть в порядке, – сказал он. – Если оно к нему пришло, и он его победил… все должно быть нормально.

На глаза Алисы навернулись слезы, когда она подумала про смерть по сути почти незнакомого парня, который все равно вернулся помочь. Она ощутила прилив злости от того, какой жестокой и несправедливой может быть жизнь. Люк мог бы быть мужчиной ее мечты – возникший у них на ферме, взявший ее с собой. Они должны были быть вместе. Затем Алиса вспомнила, как счастлив был Люк вместе с Амелией и как специально сделал наколку в честь нее, и ощутила себя тупой эгоисткой. Он не должен был быть вместе с Алисой – он навечно оставался с Амелией.

– Да, с Люком все должно быть нормально, хвала Господу, – продолжил Мерл. – Я даже не знаю, что теперь мне осталось. Я смирился с тем, что скоро умру. Я не боюсь смерти. Я давно не видел своих жену и сына, и знаю, что после смерти встречусь с ними и с добрым Господом. Так что смерть не пугает меня. Самое худшее, что я не знаю даже, когда оно нагрянет. Здесь столько всяких звуков на ферме. Любой из них может принадлежать демонам в подвале, которые наконец решили, что пора опять вылезти наверх, – произнес он, приложив ладони к голове и потерев глаза.

За кадром раздался лай Бака, и Мерл подскочил. Через мгновение он опять посмотрел в камеру.

– Просто зверьки копошатся среди деревьев, – сказал он, снова приняв спокойный вид. – Черт знает, сколько времени я уже не спал, и кусок в горло не лезет. Нынче утром, когда я заставил себя взбодриться чашкой кофе… то услышал что-то… Нет, скорее ощутил, как что-то стоит с другой стороны подвальной двери. Оно было там, прислушивалось ко мне, возможно ухмылялось в темноте от того, как доводило меня. Думаю, это было предупреждение.

Мерл глубоко вздохнул.

– Чувствую, что оно придет за мной сегодня ночью. Должно прийти. И знаете что? Я готов. Я готов сразиться с ним.

Он посмотрел в сторону, вероятно на входную дверь, судя по его местоположению на крыльце.

– Слышишь ты там? Я готов!

Мерл закашлялся и опять сплюнул. Выдохнул.

– Ну, если оно ждет меня, то, похоже, пора налаживать отношения с человеком наверху. Я возьму свое старое Евангелие, трубку и пса и пойду к любимому камню, чтобы отдохнуть перед наступлением ночи. Может быть, Господь сжалится над моей душой.

Мерл встал с кресла и выключил камеру.