Я даже не заметила, что он успел где‑то раздобыть палку, и теперь шел, тыкая ей в разные стороны, будто наугад, иногда опирался на нее, иногда стучал ей по стволам деревьев.

– Вообще, он прав, но это же хаоситки, им в голову может прийти любая чушь, любую прихоть они ринутся исполнять, – отозвался Питер. – Так вот, Марк. Впрочем, слушайте, дети мои. Не организовать ли нам привал? Я вижу по солнцу, что еще можно.

– Оно тебя не обманывает? – спросил Джек.

Однако развернулся и скинул с плеча сумку.

– Меня не должно. Сударыня Маргот, не бойся постелить накидку, она крепкая, специально на такой случай.

Я положила светло‑бежевый плащ на землю. Сердце екнуло, но раз так сказал Питер, стоило ему верить. И стоило верить Илли, большой мастерице. Я вспомнила про Эжена, и у меня даже сердце зашлось несбывшимся. Наверное, он и она сейчас очень и очень счастливы. Не могут не быть. Почему‑то именно этого мне хотелось ужасно сильно.

Мы наконец расселись и полезли в сумки за съестным. Только почувствовав запах до сих пор теплого хлеба, я поняла, насколько голодна – и сразу вгрызлась во вкуснющую лепешку. Джек и Питер от меня не отставали.

– Эй, – сказал Питер через несколько мгновений. – Вы, главное, все не съешьте. План состоит в том, чтобы пополнять запасы от города к городу, от деревни к деревне. Но кто знает, какие еще проделки Великого Хаоса встретятся на нашем пути. Лучше быть немного голодным и видеть трактир через несколько десятков ярдов, чем сидеть в хижине у чудовища и понимать, что все съел на привале.

– Ты‑то вроде не пророчишь? – с опаской произнес Джек, но лепешку убрал и достал маленький пирог.

Я порылась в сумке, немедля нашла такой же и разломила его на всякий случай пополам.

Питер улыбнулся:

– Нет, пророчества с языка сваливались только у Эжена, он даже как‑то смерть мою напророчил нечаянно, а вот я таким, конечно, не занимаюсь. Слова – просто слова. Действия – совсем другое дело.

– С‑смерть? – спросила я заплетающимся языком и сделала глоток из походной фляги.

– Да вы не знаете Эжена, хотя вот этот малец думает, что знает. Он что угодно может напророчить, пошутит, а оно сбудется. Тяжело с ним. То ли пропускать мимо ушей, то ли наоборот записывать каждое слово.

– Я бы вскрылась с таким лучшим другом, – с набитым ртом пробормотала я.

– Ну мы пытались вскрыться и перестать с ним дружить, особенно, когда он заявлял про черный дым и то, что нам все же не быть вместе, в пьяном бреду, ну а как вышло‑то в итоге? – задумчиво поинтересовался Питер, доедая лепешку.

– Вскрыться? – переспросил Джек. – Это что значит?

Питер бросил взгляд на меня. Я чуть замешкалась:

– Не обращай внимания. В нашем мире так разговаривают, а Питер, видимо, понимает.

– Я должен рассказать про Марка, – сразу пришел на помощь тот. – Это чудильщик соседнего города, не деревни, нет, города Лисс. По идее, от нас до Королевства Хаоса идет цепочка городов, в каждом из которых по чудильщику и кладбищу порядочных. Иногда мы собираемся ровно по центру, чтобы поговорить. Редко случается, ехать долго, обычно письмами обходимся, но потом оказывается, что половина писем сгорела в руках у посыльных, половина посыльных потерялась или ушла в богачи, словом, как это всегда происходит. Поэтому собираемся. Однажды ехали в центр и увидели, что между городами царит невообразимое. Тогда мы поделили сферы влияния, чтобы и промежутками заниматься.