– Ничего себе девчонка! – восхитилась она. – Ничего себе красотка и умничка. Можешь, но смотри, возвращайся поскорее.
– Где Танька, скажите, – обреченно попросила я, поднимаясь с места.
– Танька твоя, голубушка… Мне бы заглянуть в потаенные части Хаоса, но я так думаю, что она там же, где мать этого пострела, а большего я тебе сказать не могу.
Я удивленно уставилась на Джека, а потом встала с места и пошла. Свернула в темный коридор, увидела нужную дверь. Закрылась на засов, достала из сумки невнималку, молясь всем богам, чтобы прислужница Хаоса меня не увидела, накинула ее на себя, вытащила кинжал и вышла обратно. До Марианны и комнаты было несколько шагов. Питер увидел меня через дверной проем, но сразу моргнул и опустил взгляд. Джек вообще не посмотрел в мою сторону.
Я вошла в комнату и уставилась на Марианну, чувствуя, как синяя чешуя истошно липнет к телу, будто превращая руки в крылья. Марианна не видела меня в упор, она поправляла черные перстни на длинных пальцах, что‑то насвистывала себе под нос.
Я сделала еще два шага, оглянулась на Питера и Джека. Подумала про Таньку, про то, что хаоситка навряд ли сделает что‑то хорошее. Быстро и резко воткнула кинжал ей в горло, так, что струями полилась кровь, а Марианна вдруг скатилась на пол. Не доверяя ни ей, ни ситуации, я схватила деревянную лестницу, приставила ее к стене, забралась наверх и срезала Питера. Он упал, кажется, весьма неудачно. Я спустилась и рассекла веревки на его руках. Кинжал был немаленький, но очень удобный.
Я подбежала к Джеку, освободила и его. Сбросила тянущий капюшон с головы, и он ахнул, будто не ожидал меня увидеть.
Я обернулась к Питеру. Тот умело и буднично затягивал рану на горле хаоситки.
– Бежим, – быстро сказал он, когда от той не осталось и следа.
Я только и успела, что подхватить кинжал. Питер схватил меня одной рукой, другой вцепился в Джека – и мы были таковы.
Вынеслись наружу. Туман рассеялся, но призрачный след все еще мерцал, и по нему мы добежали до того самого ручья, а потом прятались среди трех деревьев: мимо нас важно прошествовали ребята, напоминавшие толстого и тонкого.
– Ты что сделал, сударь мой? – зашипела я, невзирая на лица, когда мы перестали изображать паркур.
– Спас твою совесть, сударыня, – отозвался Питер.
– Я орал вам, орал, но вместо крика получался шепот! – разгневанно вещал Джек.
Мы шли рядом, чуть не за руки держались, потому что идея отпустить Джека на двадцать шагов вперед оказалась очень, очень плохой. Лес был совсем не страшный, красивый даже, с голубым небом, просвечивающим сквозь кроны, с душистыми травами, с цветами какими‑то, но я все равно ему больше не доверяла.
– Она хаоситка, верный пророк, которого ненавидит сам Хаос, она может повернуть его течение туда, куда надо ей, вроде бы даже в рамках самой доктрины. Хотя это не так, – рассказывал Питер.
– А что, эти двое с ней разберутся? – Я оглаживала кинжал и поминутно вздрагивала.
Наверное, нужно было выгнать слона из комнаты или тигра из леса. Наверное, нужно было спросить, как они оба смотрят на меня после того, что я сделала, но было слишком страшно.
– Конечно, – кивнул Питер. – Я… как бы сказать. Мне жутко неудобно, что так получилось, Маргот, что я не спас тебя, но я сразу, сходу, как понял, о чем речь, вызвал служителей Хаоса. Я это умею. Надо было потянуть время до их подхода. Но, к сожалению, его‑то нам и не хватило. Я очень, очень рад, что ты оказалась такой смелой.