Ни Пин: Возможность говорить правду. Это моя суть. Я очень правдивый человек. В жизни, с семьей, близкими я особенно искренняя.
Дун Цин: С момента появления на центральном телевидении в 1990 году и до сегодняшнего дня— это уже…
Ни Пин: Скоро тридцать лет.
Дун Цин: Да! Когда я сегодня пригласила вас на сцену, в зале раздалось: «Ах!» – и это был возглас восхищения.
Ни Пин: Или они хотели сказать – ах, опять эта старуха!
Дун Цин: Кому вы хотите посвятить сегодняшнее чтение?
Ни Пин: Столько лет мои зрители вместе со мной, я даже не знаю, как и их благодарить. Аудитория в зале такая терпеливая! Что бы я ни делала – хорошо получалось или плохо, – зрители не бросают меня. Поэтому сегодня я прочту отрывок из рассказа «Как говорила моя бабушка» и посвящаю его моим друзьям, моим зрителям, которые со мной всё время, до самой старости.
Дун Цин: Говорят, что, когда приходит пора уйти из жизни, человек ничего не забирает с собой, кроме воспоминаний, которые хранит в глубине своего сердца. Дорогая наша Ни Пин, наша уважаемая сестра, отдала лучшие годы своей прекрасной молодости этой сцене, подарив всем нам, целому поколению, незабываемые воспоминания! Спасибо!
Чтения. Ни Пин. Так говорила моя бабушка (
О том, что у меня родился ребенок, первой узнала бабушка.
О том, что ребенок болен, бабушка узнала последней.
Не хотелось взваливать на девяностолетнюю бабушку часть горя, с которым я и сама не знала, как справиться.
Лежала ночью на кровати с закрытыми глазами, а мозг не спит, душа успокоиться не может. Думала о словах бабушки: «Если небо почернело— скорей спи, если рассвело – скорей вставай».
«Небо почернело» – так бабушка говорила о несчастьях, которых не избежать.
«Деточка, если ты будешь еще сильнее, это не остановит темноту. Мао Цзэдун был сильным, но его сын погиб на корейской войне. Что он, старик, мог сделать? Курить папиросы одну за другой и ждать, пока небо просветлеет».
Бабушка всегда говорила: надо принять судьбу. «Небо почернело – это значит, что пришла такая беда, которую не остановить. Принять судьбу – не значит сдаться, это значит сжать зубы и терпеть, пока рассветет. Когда небо светлеет, это дает нам надежду. Тогда надо встать и идти вперед, сколько есть сил, столько и пройти. Небо поможет. Не трать силы ночью, все силы уйдут, а когда рассветет – их уже не будет. Деточка, запомни: хорошее всегда заранее о себе скажет, вроде как поздоровается, а плохое – трах-бах – и свалится на голову без предупреждения! Сильный человек, чем больше его судьба бьет, тем крепче становится, а слабый валится от первого же удара…»
В тот месяц, когда ребенок заболел, я стала курить – люди говорят, что это помогает ослабить страх. Когда я впервые зажгла сигарету, бабушка вздрогнула от испуга. Она поняла, что с ребенком большая беда – иначе я не стала бы, не замечая никого вокруг, сидеть в кресле в гостиной и курить одну сигарету за другой, прикуривать и тут же гасить. За короткое время в доме, как после пожара, – дым повсюду. Бабушка кашляла, ребенок задыхался, а я словно не слышала. Я знала одно – погасишь, и сразу придет страх.
Это время наступало обычно во второй половине ночи. Все в доме спят, только я не сплю, встаю. Я не хотела, чтобы они меня утешали, всем в семье было одинаково больно. И понимала всё умом, но только никак уговорить себя не могла, никак не могла успокоиться. Я знала, что в этот час в доме еще один человек не может уснуть – ба бушка.
Сидя в гостиной, я не зажигала свет: в темноте можно было видеть пустое небо и луну. Была самая середина зимы, и небо казалось особенно синим. В ту зиму и снег шел чаще, чем всегда, обычно по ночам. Снег составлял мне компанию – как будто успокаивал немного мое отчаяние и душевную боль.
Разве не говорила бабушка – «Что такое боги? Когда ты веришь в них, они есть, а не веришь – их нет»? Я, конечно, верила, истово молила их, подняв лицо к небу: «Защитите моего ребенка! Я всё отдам, даже жизнь. Пусть я перестану видеть, только бы у сына глаза были здоровы. Если можно поменяться, я готова!»