Сторонники идеи существования восприятия объекта младенцем с самого начала жизни

Со своей стороны, психоаналитики, придерживающиеся мнения, что Я новорожденного воспринимает объект с первой минуты существования, рассматривают нарциссические феномены как выражение либидинальных и агрессивных влечений и защит, которые выстраиваются, когда субъект замечает независимый и отличный от него объект. Вследствие этого психоаналитики, принадлежащие к этой второй группе, считают, что нарциссические феномены могут быть детально интерпретированы hic et nunc[14] в отношениях переноса. Они придают особое значение интерпретации тревоги сепарации и дифференциации, проявляющейся в отношениях с аналитиком (Quinodoz, 1991). Среди главных приверженцев этого направления, в первую очередь, упомянем М. Кляйн и посткляйнианских психоаналитиков Герберта Розенфельда и Ханну Сигал, чьи труды отчасти продолжили Андре Грин и Отто Кернберг.

По мнению М. Кляйн, не существует стадии первичного нарциссизма и новорожденный с момента рождения воспринимает объект – именно этот пункт составляет, без сомнения, наиболее значительное ее расхождение с Фрейдом. Тем не менее в ее теории существует понятие нарциссизма, но оно появляется в 1946 г. одновременно с понятием проективной идентификации, а затем в соседстве с понятием зависти (1957): эти понятия позволили представить в новом свете роль, которую нарциссизм играет как защита против восприятия отличающегося от субъекта, отдельного объекта. Следуя этой точке зрения, кляйнианские аналитики говорят о нарциссических «состояниях», а не о нарциссической «стадии». Основываясь на этой концепции, Г. Розенфельд, Х. Сигал и У. Бион (1957, 1967) предприняли в конце 1940-х годов первые попытки психоаналитического лечения психотических пациентов, строго придерживаясь психоаналитических рамок. Впоследствии их клиническая работа способствовала развитию особого кляйнианского подхода в психоаналитическом лечении нарциссического аспекта переноса.

Мне представляется важным подробно обсудить фундаментальные достижения Г. Розенфельда, сильно продвинувшие возможности анализа нарциссического переноса. Розенфельд считает, что явления, описанные Фрейдом как опыт первичного нарциссизма, предшествующего восприятию объекта, следует расценивать, скорее, как подлинные объектные отношения примитивного типа. По его мнению, нарциссизм основывается на фантазии всемогущества и идеализации Я, развившихся посредством проективной и интроективной идентификации с идеализированным объектом. Эта идентификация с идеализированным объектом приводит к отрицанию различий и границ между собой и объектом. Поэтому, утверждает Розенфельд, «в нарциссических объектных отношениях защиты против любого признания сепарации между собой и объектом играют решающую роль». Розенфельд также приписывает главную роль в нарциссических феноменах зависти. Продолжая свои исследования в русле конфликта между влечением к жизни и влечением к смерти, в 1971 г. он вводит различение между либидинальным и деструктивным нарциссизмом. Он утверждает, что когда нарциссическая позиция по отношению к объекту оставлена, ненависть и презрение к нему становятся неизбежными, так как пациент чувствует себя униженным, как только обнаруживает, что внешний объект обладает некими качествами. Когда удается проанализировать эти негативные чувства, пациент становится способен преодолеть свой враждебный перенос: «Именно в этот момент пациент осознает, что аналитик является существом из внешнего мира и представляет для него ценность» (1971, р. 213). Но когда преобладают деструктивные побуждения, зависть проявляется как желание разрушить все достижения анализа и напасть на аналитика – объект, репрезентирующий источник всего живого и хорошего. По мнению Розенфельда, какова бы ни была сила деструктивных импульсов, в клинической практике важно отыскать доступ к зависимой либидинальной части Я, чтобы снизить влияние ненависти и зависти и позволить таким образом пациенту установить хорошие объектные отношения. Этого можно достигнуть благодаря подробному анализу бесконечного перехода от нарциссической позиции, при которой объект отрицается, к позиции объектных отношений, при которой объект признается, и обратно.

Взгляды Ханны Сигал (Segal, 1986) на нарциссизм близки к взглядам Розенфельда: она считает, что понятия влечения к жизни и влечения к смерти могут помочь в решении проблемы, которую представляет собой гипотеза Фрейда о первичном нарциссизме. По ее мнению, у некоторых пациентов нарциссизм может принимать форму идеализации смерти и ненависти к жизни, что может вызвать у них желание уничтожить не только объект, но и их собственное Я; подобное желание возникает как защита от восприятия объекта. Х. Сигал спрашивает: как справиться с нарциссизмом? По ее мнению, невозможно освободиться от подобных нарциссических структур и установить стабильные ненарциссические объектные отношения иначе, чем придя путем долгих «переговоров» к депрессивной позиции.

А. Грин по-своему развил идеи Розенфельда, в частности, в работе Нарциссизм жизни и нарциссизм смерти (1983). В своих работах Грин показывает эффект разъединения, который оказывает влечение к смерти на все формы связи с объектом, этот эффект он называет дезобъктивирующей функцией влечения к смерти (Green, 1986). Он также показывает, что при психозе влечение к смерти может стать причиной угасания проективной деятельности и декатексиса, порождающего пробелы мышления. В заключение этого короткого обзора упомянем о позиции О. Кернберга (1975), который в своем теоретическом подходе к нарциссизму пытается интегрировать взгляды Фрейда и взгляды сторонников теории объектных отношений, таких как Кляйн и Бион. Кернберг видит в патологическом нарциссизме специфическую структуру, которая складывается в детстве, и полагает, что нарциссические расстройства личности имеют сходство с пограничными расстройствами, но отличаются по степени тяжести. Он считает, что нарциссические личности обладают грандиозным Я, более целостным, чем Я пограничной личности, но это все-таки патологическое Я, маскирующее фрагментацию чувства идентичности.