Агенты папы Урбана V, агитировавшие гасконскую знать принять участие в походе, добрались до самого Бордо. Поэтому Эдуард Вудстокский прекрасно представлял себе масштаб французских военных приготовлений и знал, как и все прочие, что главной целью кампании вроде бы выбрана Кастилия. Но он всё же опасался, как бы эта мощная сила в последний момент не двинулась на Аквитанию. На такие мысли его наталкивало явное нежелание французов выполнять условия договора в Бретиньи. В июне 1365 года принц затребовал из своих английских владений подкрепления и приказал не мешкать с отправкой солдат:
«Принц, посовещавшись со своим советом, повелел, чтобы латники, лучники и валлийские пехотинцы, следующие к нему, сели на корабли в портах Корнуолла и Девоншира. Эти корабли задержать специально для транспортировки солдат и их коней и снарядить за счёт принца. Выплатить людям причитающееся вознаграждение за время, проведённое ими в портах, а именно: четыре шиллинга в день каждому рыцарю, два шиллинга в день каждому оруженосцу, 12 пенсов вдень каждому лучнику, шесть пенсов в день каждому валлийцу. Также по их отплытию выдать им трёхнедельное жалование авансом, исходя из тех же расчётов, и выплатить морякам положенное вознаграждение за тот же период. Стюард и казначей должны заключить контракты на суммы, выплаченные казначеем. И поскольку долгое пребывание в бездействии этих людей весьма накладно для принца, они [стюард и казначей] должны работать усерднее, чтобы отплытие состоялось как можно быстрее»12.
Между тем, отряды Бертрана дю Геклена в конце ноября 1365 года собрались в Монпелье, откуда в конце года двинулись в Арагон. Педро Жестокий, едва услышав об их приближении, моментально вспомнил о договоре с Англией и отправил в Лондон весьма представительное посольство — его возглавил Мартин Лопес де Кордова, великий магистр орденов Алькантары и Калатравы. Королевский совет Эдуарда III отреагировал на мольбы о помощи вяло, ограничившись предупреждением, запрещавшим английским подданным сражаться против короля Кастилии. Оно явно запоздало, ибо три капитана наёмников — сэр Хью Калвели, сэр Николас Дэгуорт и Уильям Элмем — уже двигались в составе армии в Испанию. За ослушание совет грозил им и их родственникам суровыми репрессиями, однако никто даже пальцем не пошевелил, чтобы помешать уходящим отрядам — в том числе и принц Уэльский.
События разворачивались быстро: армия дю Геклена вторглась в Кастилию в начале марта, а уже в конце месяца Энрике Трастамарский был коронован в Бургосе. Кастильская знать массово переходила на сторону нового короля, и к началу июня Педро Жестокий был вынужден бежать из своей страны в Португалию. Успешные действия бретонского полководца не на шутку обеспокоили принца Аквитанского. Он предпочёл бы затяжную борьбу двух претендентов, переходящую в войну на истощение. В этом случае Кастилия надолго теряла значение в качестве независимого полюса силы. Но угроза того, что соседская держава получит откровенно профранцузскую ориентацию, во многом способствовала быстрой трансформации формального англо-кастильского альянса в реальный.
В апреле и мае 1366 года, после коронации узурпатора Энрике, принц вёл спешные консультации со своим отцом и его советниками. Камергер сэр Нил Лоринг отбыл в Англию с письмами от Эдуарда Вудстокского, где тот подробно описывал сложившуюся на Пиренеях ситуацию и просил указаний. Эдуард III решил оказать поддержку свергнутому монарху, а собравшийся 4 мая парламент на первой сессии поддержал его намерение вернуть трон Педро Жестокому военной силой. Ответные письма, содержавшие инструкции, в Аквитанию привёз 8 мая пасынок принца Томас Холанд граф Кентский. Уже 6 июня в английских портах началась реквизиция кораблей для переброски дополнительных войск в Аквитанию, по графствам полетели приказы о найме лучников.
Тут опомнился и сам изгнанник. Не получив ожидаемой помощи в Португалии, он перебрался в Галисию — автономную провинцию на северо-западе его королевства, до сих пор успешно сопротивлявшуюся попыткам Кастилии полностью её подчинить. Отсюда в конце июля он отправился в Байонну на личную встречу с Эдуардом Вудстокским, чтобы напомнить тому о договоре. Педро не знал, что решение по этому поводу уже было принято в Лондоне. Без этого трудно сказать, насколько результативен был бы визит беглого монарха к правителю Аквитании: Эдуард относился к нему с большим скепсисом.
За согласием принца Уэльского вернуть своему визави утерянную корону стояла вовсе не абстрактная рыцарственность и желание помочь несправедливо обиженному, как считал Фруассар, но настоятельное требование практической политики. Сильный профранцузский король Кастилии представлял собой серьёзную опасность для Аквитании и для Англии. Так что личные симпатии или антипатии Эдуарда Вудстокского мало что значили — он действовал на основании чётких инструкций, полученных от своего отца и господина. Впрочем, одно другому не мешало. Естественно, принц жаждал взять в руки меч и выступить во главе войска на защиту попранных феодальных прав. Несомненно, он соскучился по походной жизни, по битвам и славе.
Советники Эдуарда Вудстокского были полностью с ним солидарны — поход в Кастилию необходим. Правда, Фруассар писал, что приближённые принца спорили с ним, выступали категорически против экспедиции, и первым среди них был сэр Джон Чандос. Принц, якобы, дал им суровую отповедь: «Неблагородно и неприемлемо, что бастард держит королевство и наследие, изгнав из королевства и лишив наследия своего брата, короля и наследника этой земли»13.
Но кроме слов романтика-хрониста никаких подтверждений разногласиям в совете Аквитании нет. Герольд Чандос рисовал, в частности, совершенно другую картину и заявлял, что его хозяин сэр Джон советовал принцу провести переговоры с Наваррой, поскольку именно её король контролировал пути через Пиренеи, ведущие в Испанию:
Переговоры Эдуарда Вудстокского с Шарлем Наваррским по поводу перехода армии через пиренейские перевалы начались в Бордо, откуда в начале августа высокие договаривающиеся стороны переместились в небольшой рыбацкий порт Капбретон. Там к ним присоединилось третье крайне заинтересованное лицо — Педро Жестокий, свергнутый король Кастилии. После долгих дебатов принципиальная договорённость о том, что в январе следующего года войска, идущие на защиту прав дона Педро, будут пропущены через Наварру.
Более детальная проработка договора продолжилась в сентябре 1366 года в Байонне. Помимо известных уже участников Эдуард Вудстокский пригласил присоединиться к конференции также своих советников, Жана д’Арманьяка и избранных гасконских сеньоров. Переговоры были нелёгкими и длились двенадцать дней. Главная проблема состояла в том, что никто не доверял Педро Жестокому, хотя он всеми силами пытался склонить советников на свою сторону и раздавал ценные подарки направо-налево. Тем не менее, часть статей договора всё равно была направлена на предотвращение возможного предательства с его стороны.
Достижению компромисса сильно мешало также участие в предприятии Шарля Наваррского. Поскольку его согласие пропустить армию было жизненно важным для планов Эдуарда Вудстокского, то и цену приходилось платить высокую: Кастилия уступала провинции Гипускоа и Алава, дававшие Наварре выход к морю, а также выплачивала контрибуцию в размере 200 тысяч флоринов. Тут принцу пришлось раскошелиться и внести в счёт их аванс от имени Педро — 10% от общей суммы.
Цена на услуги самого Эдуарда Вудстокского также была высокой, но в отличие от «гонорара» наваррцу она обуславливалась его затратами: 250 тысяч флоринов для английских воинов и 300 тысяч для гасконцев. Также Аквитания должна была получить графство Бискайя со столицей Бильбао на севере полуострова. С учётом территорий, отходящих к Наварре, это означало, что почти всё кастильское побережье оказывалось в иностранных руках, и военно-морская угроза Англии со стороны Кастилии устранялась навсегда.
Пока же Эдуард Вудстокский вынужден был оплачивать все расходы по набору и содержанию армии, а также по организации самой экспедиции. Самые скромные подсчёты показывали, что это могло вылиться в сумму, составляющую примерно 1 700 000 флоринов. Дон Педро обещал погасить все свои громадные долги после возвращения трона Кастилии. Пока же в качестве залога он отдал принцу лишь драгоценности, за которые удалось выручить 10 500 фунтов, то есть, чуть более 60 тысяч флоринов.
Окончательные документы были подписаны 23 сентября в Либурне. Многие современники, также как и потомки, осуждали Эдуарда Вудстокского за ту чрезмерную цену, которую он выставил Педро Жестокому. Они справедливо указывали, что надеяться на выплаты в таком объёме было весьма наивно. Однако не принц был инициатором экспедиции и не принц диктовал условия. Подробные указания он получил из Лондона. А король Эдуард III в финансовом отношении руководствовался принципом
Эдуард Вудстокский оказался в очень сложном положении. С одной стороны, он не мог самостоятельно уменьшить размер репараций и территориальных приобретений, согласованных с отцом. Но для их получения ему нужно было установить сильную проанглийскую власть в Кастилии. В то же время, значительная выплата обязательно подорвала бы авторитет той самой власти и расшатала её поддержку. Уступка обширных земель также не способствовала бы укреплению трона Педро Жестокого, поскольку кастильская знать в большинстве своём и без того ненавидела изгнанного короля.
Однако оставить Кастилию в руках французского ставленника Англия себе позволить не могла. Приходилось идти на риск — причём риск исключительно финансовый. В том, что принц Уэльский и Аквитанский способен победить Энрике Трастамарского, не сомневались ни англичане, ни гасконцы. Даже с учётом того, что отношения между невольными союзниками были, мягко говоря, натянутыми — слишком уж разными по характеру, темпераменту и убеждениям они оказались.
Армии Эдуард Вудстокский приказал собраться в конце осени — он ожидал, что как раз к этому сроку прибудет из Англии с подкреплениями его брат Джон Гонтский, получивший после смерти тестя титул герцога Ланкастерского. Этот контингент вместе с собственной свитой принца должен был составить ядро войска. Шарль Наваррский обещал выставить 1000 всадников и 1000 пехотинцев. Педро Жестокий не мог внести своего вклада в формирование армии, поскольку находился слишком далеко от родной Кастилии, где всё ещё оставались верные ему рыцари, и от Галисии, где продолжал сопротивление Фернан де Кастро, граф де Лемос по прозвищу Вся Верность Испании, возглавлявший сторонников дона Педро.
Основную часть экспедиционных сил предстояло нанять в Гаскони из свит местных сеньоров и вольных отрядов. Также принц надеялся привлечь под свои знамёна наёмников из той самой армии, которая под командованием Бертрана дю Геклена только что свергла Педро Жестокого: летом 1366 года Энрике Трастамарский её распустил, ибо финансы не позволяли ему и дальше содержать бездействующие войска. С ним в Кастилии оставался только дю Гекленс 1000 бретонцами, а также Оливье де Мони, сеньор де Ленен, двоюродный племянник Бертрана, с небольшим отрядом. Остальные наёмники сначала попытались вернуться во Францию через Арагон, но не были пропущены через границу. Тогда они пересекли Пиренеи в Наварре, нанеся по пути изрядный ущерб этому королевству.
Слухи о готовящемся вторжении дошли до Энрике Трастамарского, который сделал самый естественный в его положении ход, попытавшись переманить на свою сторону Шарля Наваррского. При посредстве Лопе Фернандеса де Луны, архиепископа Сарагосского, в конце декабря в небольшой деревушке Санта-Крус-де-Кампезо на кастильско-наваррской границе состоялись переговоры двух королей. Шарль Злой, в отличие от соотечественников Эдуарда Вудстокского, не верил в удачу принца и смертельно боялся остаться один на один с соединёнными силами Кастилии и Арагона после поражения англо-гасконских войск. Склонить его к предательству оказалось совсем нетрудно. Он пообещал расторгнуть договор, заключённый в Либурне, и активно противодействовать переходу войск принца через Пиренейские перевалы. За это Энрике пообещал ему город Логроньо и относительно небольшую сумму в 60 тысяч двойных мараведи.