Закрытый поселок Пиннакл-Пойнт расположен на краю курортного города Мосселбай вдоль маршрута, пролегающего по цветущему прибрежному уголку Южной Африки; его ухоженная площадка для игры в гольф простирается до обрыва над Индийским океаном. С боковой стороны этой отвесной скалы вниз спускается деревянная лестница, специально изготовленная по заказу археолога Кертиса Мэреана из Аризонского университета местным фермером, который разводит страусов. Часть пути вниз, скрытая за брезентом, представляет собой сюрреалистический мир. За брезентом справа находится неглубокая пещера, где за расшатанными столами сидят исследователи, погрузившись в свои ноутбуки. Слева, загораживая вид на залитый солнцем океан, лежит куча осадочных пород, освещенная прожекторами и утыканная маленькими оранжевыми флажками. Другие ученые медленно вырезают ступеньки в этой насыпи. Три геодезиста, вооруженные высокотехнологичными инструментами, стоят между специалистами по компьютерным данным и землекопами и каждые несколько секунд выкрикивают: «Снимаем… готово!» – что вызывает гипнотический эффект, так как они наносят на карту координаты каждого найденного предмета. Все вместе археологи работают над раскрытием каждого следа, оставленного людьми, которые иногда приходили сюда в период между 164 000 и 50 000 лет назад. Большинство остатков – это простые артефакты, сделанные из минералов, камня или ракушек, которые представляют собой один из лучших фрагментов имеющейся у нас информации о том, как жили наши далекие предки[376]. Я приехал в Пиннакл-Пойнт, заинтригованный находками. Имеются ли там доказательства, что люди тех далеких времен были сделаны из того же теста, что и представители современности?

Поскольку мы и наши ближайшие существующие в настоящее время родственники, шимпанзе и бонобо, живем в сообществах, можно обоснованно полагать, что и люди в Пиннакл-Пойнте жили так же. Какими бы ни были рассеянными и неполными свидетельства с этой и других стоянок, они позволяют сделать вывод, что эти люди, вероятно, совершили переход к анонимным обществам еще в далеком прошлом нашего вида, и предоставляют убедительные данные о том, как это могло происходить. Но в конечном счете ответ, возможно, кроется не в археологической летописи, а в том, что́ люди говорили друг другу даже еще до того, как научились говорить.

В период от 7 до 5 миллионов лет назад линия предшественников человека отделилась от линии человекообразных обезьян, другими потомками которых в результате эволюции станут бонобо и шимпанзе. У этих предшественников было много разных добившихся успеха потомков. Человеческий разум автоматически упрощает любое подобное изобилие, представляя его в виде прямой от примитивного к сложному. Такое линейное мышление искажает факты. За прошедшие 7 миллионов лет во многих местах в одно и то же время процветало множество человекоподобных видов, формируя ветвистое генеалогическое древо. Все эти ветви, за исключением одной, оказались тупиковыми, и человек разумный остался единственным выжившим[377].

Самые древние виды, относящиеся к австралопитековым и их прародителям, напоминали, на взгляд новичка, других человекообразных обезьян. Наш род, Homo, появился около 2,8 миллиона лет назад. Некоторые из этих первых людей, такие как Homo erectus, покинули Африку, и эволюция более поздних видов, таких как неандертальцы (в Европе и Юго-Восточной Азии) и «хоббиты», Homo floresiensis (в Индонезии), проходила где-то в другом месте. Но подобно нашему самому древнему предку Homo sapiens родом из Африки. Для всего остального мира человек разумный – это инвазивный вид, такой же, каким являются аргентинские муравьи для Калифорнии и Европы.

Разгадывая прошлое

Как жили первые Homo sapiens и как они идентифицировали себя и других (что еще труднее расшифровать по имеющимся данным) – почти неразрешимая загадка. Еще больше мешает обзору тот факт, что в течение большого отрезка времени с момента появления нашего вида на планете, в том числе и большую часть того периода, когда люди вставали лагерем в Пиннакл-Пойнте, Homo sapiens испытывал большие трудности. Суровый аридный климат в течение многих столетий подавлял рост численности вида. Результаты ДНК-анализа показывают, что в какой-то момент осталось всего несколько сотен человек – меньше, чем число представителей многих видов, сегодня находящихся под угрозой исчезновения[378]. Унизительно думать, как близки мы были к краху.

Археологические свидетельства тем более редки, потому что у охотников-собирателей не было причин в избытке создавать объекты, которые бы выдержали разрушительное воздействие времени, так, как делаем мы сегодня (изготавливая бутылки для газированной воды, которые просуществуют вечность, тогда как саму воду выпьют за несколько минут). Сохранившиеся в глубоких пещерах образцы их искусства указывают, что для людей эти места имели, возможно, сакральное значение. Тем не менее у нас есть только эти работы, некоторые возрастом до 40 000 лет, потому что в пещерах оказались идеальные условия для консервации. Удача может улыбнуться археологу: даже шимпанзе создают археологическую летопись. Молоты, которые шимпанзе использовали для раскалывания и открывания орехов и которые можно идентифицировать в качестве орудий по их накоплению под деревьями и по изношенным поверхностям из-за частых ударов, прослеживаются в глубину веков на 4300 лет[379].

Археологи должны серьезно полагаться на каменные орудия, чтобы понять и первых людей тоже, но, судя по охотникам-собирателям недавнего прошлого, эти орудия, вероятно, составляли лишь малую часть их набора путешественника. Большинство оставленных ими артефактов исчезли. Например, рисунки австралийских аборигенов, созданные с использованием цветного песка на земле в пустыне, уносил следующий ветер. Точно так же веточки, зубы, кости, колючки и листья, применявшиеся в церемониях, или сгнивали, или становились неотличимыми от других обломков. Поэтому, хотя мы и можем предположить, где находились предпочтительные места для сна людей в Пиннакл-Пойнте, мы не ожидаем найти следы их ложа, и можем только догадываться, делали ли они корзины или изготавливали ткань. От многих важных характерных признаков обществ, особенно касающихся того, как люди управляли своими социальными взаимоотношениями, остается мало следов, если они вообще остаются.

Даже поселения доисторического периода трудно выявить, если древние жилища были элементарными или создавались из недолговечных материалов. Каменные стены каналов и дома рядом с горой Эклс в основном превратились в булыжники, несмотря на то что всего два столетия назад в некоторых из этих домов еще жили люди. Тем не менее в Европе при раскопках были найдены остатки хижин возрастом несколько десятков тысяч лет, которые выглядят подходящими для долговременных остановок. По сообщениям, на стоянке Терра-Амата во Франции найдены строения, возраст которых, возможно, составляет сотни тысяч лет, то есть они были созданы задолго до того, как появился человек современного типа. Некоторые утверждают, что это остатки строений, сделанных из ветвей деревьев, скрепленных камнями. Если это так, то подобные жилища, вероятно, были достаточно большими, чтобы вмещать много людей[380].

Революционным событием в жизни охотников-собирателей, произошедшим совсем недавно, был не переход к оседлости, а создание артефактов, сохраняющихся достаточно долго для того, чтобы археологи находили свидетельства существования таких поселений или по меньшей мере мест, где люди часто собирались. Самый ранний из известных долговечных образцов архитектуры, и к тому же монументальной, – это Гёбекли-Тепе, расположенный на хребте в Анатолии, юго-восточном регионе Турции. Строительство началось там по меньшей мере 11 000 лет назад, еще до того, как были введены в культуру растения или одомашнены животные. Гёбекли-Тепе, провозглашенный одним археологом «храмом на холме», – это одно из старейших известных религиозных мест[381]. На склоне в виде кругов располагаются Т-образные монолиты из известняка высотой три метра и массой до семи тонн, покрытые рельефами, на которых изображены стилизованные животные: пауки, львы, птицы, змеи и другие, преимущественно опасные виды. Все эти невероятные изображения нанесены простыми кремневыми орудиями. Вероятно, антилопы, часто встречающиеся в этом районе, привлекали в этот уголок охотников-собирателей с середины лета до осени. В ходе археологических раскопок были найдены доказательства того, что Гёбекли-Тепе служил центром для проведения пиров, характерной особенностью которых были первый известный хлеб и пиво, изготовленные из урожая зерна диких злаков[382]. Для того чтобы создать такое огромное сооружение, строители должны были жить недалеко часть года или весь год. Хотя похожие древние сооружения еще предстоит найти поблизости, другие исследователи, работающие в нескольких сотнях километрах к югу, в ходе раскопок обнаружили крепкие дома и сложные головные уборы охотников-собирателей, датируемые периодом 14 500 лет назад, еще до появления Гёбекли-Тепе. Поселения натуфийской культуры доказывают, что жизнь в деревнях и связанное с ней неравенство в статусе появилось задолго до того, как люди достигли успехов в одомашнивании животных и растений. Другим доказательством существования различий в благосостоянии, характерных для жизни в деревнях, являются сложные захоронения недалеко от Москвы, возраст которых составляет около 30 000 лет; одежда людей в этих захоронениях украшена тысячами бусин из бивня мамонта, на изготовление которых, вероятно, потребовались годы[383][384].

Недостаток археологических находок еще более раннего периода использовали, чтобы утверждать, что люди каменного века никогда не вели оседлый образ жизни, более того, у них не было (или почти не было) живописи, музыки, ритуалов, сложного оружия, сетей, ловушек и лодок; возможно, они даже не говорили. Некоторые заявляют, что способность к абстрактному мышлению и сложным умозаключениям появилась у человека в процессе эволюции совсем недавно. Это превращает первых Homo sapiens в некое подобие неуклюжих персонажей комиксов.

Но это не так. За последние 15 лет во время раскопок команда в Пиннакл-Пойнте извлекла значительное количество культурного материала. Во время моего двухдневного визита они откопали ракушки, которые остались от пищи, очаг, на котором этих моллюсков приготовили, кусочки красного пигмента – охры – и лезвие размером с перочинный нож, изготовленное из кварцита. Во всем пласте обнаружили маленькие ножи, изготовленные с помощью нагретого куска силкрита, настолько длинные и узкие, что, вероятно, их использовали исключительно в качестве наконечников копий или дротиков.

Возможно, это простые вещи, но, по крайней мере, мы можем сказать, что люди, наведывавшиеся на этот берег, обладали эстетическим чувством. Уже 110 000 лет назад они начали приносить в пещеру раковины моллюсков кассис и глицимерис – красивые предметы, которые сегодня добывают вдоль берега люди, напоминающие бродяг[385].

Археологическая летопись свидетельствует о том, что с тех пор жизнь Homo sapiens улучшилась, особенно в последние 50 000 или 40 000 лет. Количество и сложность артефактов росли, к ним относятся и выдающиеся рисунки в пещере Ласко, о которых, говорят, Пикассо сказал: «Мы ничему не научились». Кроме того, орудия становились все более совершенными и разнообразными, и их следов оставалось все больше в археологической летописи.