– Где работаешь? Кем?

– На курорте, – прозвучал обиженный голос, – оператором в ванном заведении.

– Позвоню-ка я в Финотдел. Они там, как пчелки, допоздна трудятся.

Начальник вышел из кабинета и вернулся минут через пять в достаточно сильном смущении.

– Вы извините нас, Петр Анфиногенович, – сказал он, пожимая оператору руку. – Издержки нашей работы. Бандита, думали, поймали, ан, нет, сплоховали. Извините еще раз.

Cмирнов встал и одернул одежду.

– Первый раз в жизни попал в такую переделку, – сказал он, покачивая головой. – Это, признаться, настоящее испытание… Ну, а извинения я, конечно же, принимаю. В вашей сложной работе всякое бывает, тут и спорить не стоит.

Пожав всем сотрудникам Угро руки, Смирнов вышел из кабинета. После того как Щербинин отвел Брыкина в камеру и вернулся назад, Светловский дал Куликову папиросу и сказал:

– Борис, коль ты решил сотрудничать со следствием, то, может быть, вспомнишь какую-нибудь подробность насчет Пугача. Самую незначительную. Подумай.

Куликов затянулся, выпустил облачко дыма и с прищуром посмотрел в окно.

– Да не знаю даже, что и сказать… Что про него можно вспомнить?.. Хотя, погодите, дня два назад я встретился с ним с утра на Садовой. На сапогах у него виднелась засохшая рыбья чешуя.

– Так, так, это уже кое-что…

– Постойте, Григорий Иваныч! – воскликнул Щербинин. – Битый час голову ломаю, где видел похожего на Смирнова человека. Теперь вспомнил: на реке! Он как раз, два-три дня назад, ловил рыбу неподалеку от меня с каким-то приятелем. Так вот приятель этот, когда попадалась рыбешка, приговаривал: «К чекистам рыба на голый крючок идет!»

В кабинете повисла тишина.

– Этот упырь – чекист?! – округлил глаза Светловский. – Быть не может! Я всех сотрудников ЧК знаю в лицо.

– Он мог устроиться туда недавно, – заметил Рундук.

– Какие у него глаза, Антон? Не заметил?

– Они у него какие-то рыбьи, холодные, что ли.

Я кое-что вспомнил и тронул Светловского за локоть.

– Григорий Иваныч, можно прямо сейчас узнать, причастен ли рыбак к убийствам в доме Раковых.