– Видела его вчера здесь. Интересовался, сколько стоит гречка. Я назвала цену, а он: «Мне бы сразу мешка два, вещь бы хорошую за них отдал». Столько гречки у меня нет, ну, он и пошел дальше. C Дашкой Савелкиной сторговался. Ейный сожитель где-то хорошо крупами разжился, говорят, в кладовой у них этого добра под завязку.

– Савелкина? – проговорил Скворцов. – Это кто ж такая?

– Вдова одна. Нет ее сегодня здесь.

– А что за сожитель?

– Черт его знает! Видно, из флотских, тельняшку под одеждой носит.

У меня мурашки пошли по коже. Он, что б я сдох! Больше некому.

– И что ж, она повела покупателя домой? – продолжал спрашивать матрос.

– А то куда же!

– Где ж она проживает?

– На бесплановых местах по Прогонной, прямо напротив въезда на Соляную.

– Спиридон Прокофьич, – зашептал я, когда мы отошли от пышногрудой женщины в сторонку. – Что скажете?

– Кажись, нашелся наш «пустырник», едрена каракатица!… Так, а, что если мы прямо сейчас заявимся к ним и обыщем дом и сараи. Скажем, поступил сигнал, что вдовушка занимается самогоноварением. Обнаружатся часы с канделябрами, то и всему делу конец! Тут же и повяжем убийцу.

– Без ордера на обыск?

– Где наша не пропадала!

Через полчаса мы стучались в дом вдовушки. Дверь открыла сама хозяйка, пухленькая бабенка с накрашенными губами и подкрашенными ресницами.

– Гражданка Савелкина? – cпросил Скворцов, приняв суровый вид.

– Да, а в чем дело?

– Угро! Пройдемте в дом.

– Да что ж такое?

– Поступил сигнал, что вы, Савелкина, гоните самогон. Мы уполномочены произвести обыск.