Пользуясь его прибытием, вожди валили на него всю ответственность за производимые ими грабежи, хотя после было точно установлено, что Джунаид в этот период времени держался пассивно. Под такой завесой безнаказанно сошло вождям и убийство 22 хорезмских комсомольцев на озере Кара-Терен, произведенное Дурды-Клычем при помощи и покровительстве Якши-Кельды.

Вожди всеми силами старались оградить свои племена от влияния советской власти, которое уже начало чувствоваться, несмотря на несовершенство и слабость низового аппарата. Они использовали все пружины, чтобы поднять племена на восстание против смертельной для себя опасности. Результатом этого явилась кампания 1925 г., начавшая коренное преобразование феодального Хорезма в части Советских социалистических республик Узбекистана и Туркменистана.

Обратимся теперь к рассмотрению сил сторон и их группировки:

Басмачи. Наиболее крупным вождем из открытых басмаческих группировок к началу 1925 г. на территории Хорезма продолжал оставаться Магомет-Курбан-Сердар-Джунаид-хан, который со своим ближайшим помощником и духовником Ахун-Ишаном, сыновьями Йше-ханом и Эмир-Тюре-ханом и шайкой в 150–200 вооруженных джигитов имел главную базу на колодце Орта-Кую (находится 250 км юго-западнее Ташауза), периодически перекочевывая на колодцы Дау-Дыр и Бала-Ишем.

Из его курбашей выдающимся можно признать только одного Чара-Теке, в прошлом – не то урядника, не то прапорщика Туркменского конного полка старой армии, хорошего пулеметчика.

Сам Джунаид, 70-летний старик, несмотря на поражение 1924 г., все еще пользовался громадным авторитетом, но состояние шайки из-за отсутствия жизненных припасов было не вполне устойчивое; в сентябре 1924 г. от Джунаида отделилась группа туркмен-имрали под командой Анна-Бала в количестве до 80 джигитов и, сдавшись, поселилась в 18 км северо-западнее Ильялы.

Вооружены джигиты были русскими и английскими винтовками, патронов было много, до 25 000 в личном запасе Джунаида и по 150–200 у каждого джигита, пулеметов – 4, но не вполне исправных.

Конский состав великолепный, но страдал от бескормицы.

Вторая группировка – Дурды-Клыч с приближенными курбашами – Таган-Дурды, Ибраш-Казы, Бала-Бий и пр., имевшая до 100 джигитов, находилась в районе Сарыкамыш – колодец Декче (180–200 км западнее Куня-Ургенча).

Внутри оазиса действовали 2–3 крупных шайки с переменным составом джигитов: у Якши-Кельды таким был Тачказил с 30–40 джигитами, у Гулям-али-хана – Таганкур с 50 джигитами и Овес-Ковли с 40 джигитами и целый ряд мелких шаек, характерных весьма большой текучестью личного состава.

Всего в пределах Хорезмского оазиса и прилегающих к нему песков к началу 1925 г. оперировало до 400 джигитов открытых басмаческих шаек при 4 пулеметах.

«Мирные» вожди племен. Вооруженные силы вождей туркменских племен, считавшихся мирными, но бывших главными противниками красных войск в 1925 г., приходится учитывать двояко – по числу джигитов, составлявших личный конвой вождей, и по общему количеству винтовок, имевшемуся, по агентурным сведениям, у туркменских племен, причем если первые цифры еще более или менее точны, то вторые зачастую были весьма далеки от точности и грешили большим преувеличением, так как вожди всячески раздували количество имеющихся у их племен винтовок для поддержания среди населения своего авторитета. Количество личной охраны у вождей в 1925 г. видно из нижеследующей таблицы.

Из этого количества Анна-Бала смог увести не более 30 джигитов, приближенные Гулям-али-хана – до 70 джигитов, а Ниаз-Бакши не выступал против советской власти.

Пулеметы у Якши-кельды обнаружены не были, а Анна-Бала свой пулемет «Шоша» продал сыну текинского вождя Ораз-Сердара.

По агентурным данным, туркменские племена на 1 января 1925 г. имели вооружение, согласно нижеприводимой таблице:

По уже указанным выше причинам количество это было сильно преувеличено, но командование бригады и полка уже тогда считало, что оно начинает кампанию, имея до 400 активных басмачей, которых могут в любую минуту поддержать еще 200–250 джигитов, а все население, всего год назад восставшее против советской власти, имеет от 2000 до 2500 винтовок со значительным количеством огнеприпасов.

Как басмачи, так и туркмены, проживающие в оазисе, были вооружены преимущественно русскими 7,62-мм винтовками драгунского, пехотного и казачьего образцов; имелся также значительный процент 11-зарядных английских винтовок «Ли-Энфильда» и в меньшем количестве винтовки систем «Арисака», «Гра», «Лебель», «Винчестер» и старых русских винтовок «Бердана». Патронов было вполне достаточно, у активных басмачей по 150–200, у «мирных» от 25–30 до 250 штук.

Револьверов было очень мало, и только у начальников; холодного оружия не было вовсе.

Конский состав, в подавляющем большинстве – очень хорош; в массе, это – туркменские лошади, наиболее подходящие к условиям песков, крепкие, выносливые и с резвыми аллюрами.

В военном отношении туркмены, особенно иомуды, являются великолепным боевым материалом, не боятся смерти и храбры; правда, чисто боевые качества их не особенно высоки: стреляют они неважно, плохо пользуясь прицелом, конной атаки не принимают и вообще европейских войск боятся, но в значительно меньшей степени, чем басмачи других районов Туркестанского фронта.