Тысячи человек высыпали перед рядами бараков. Те же эсэсовцы, что открыли огонь у кухни, выстраивали всех для марша.

– Кто откажется маршировать – получит пулю в лоб! – крикнул один из них и выстрелил в толпу в качестве предупреждения.

– Мириам, держись рядом со мной, – прошептала я.

Мы не знали, куда нас отправят. Я крепко сжала руку сестры. Мы пробрались в центр толпы, потому что там было безопаснее, чем перед бараком. Если нацисты начнут стрелять, мы будем хоть как-то защищены.

Толпа чуть нас не задавила. Было тяжело держаться в центре, когда со всех сторон дергали и толкали. Эсэсовцы продолжали гнать нас, как стадо, иногда стреляя в толпу. Люди вокруг падали и не вставали, нам становилось все страшнее. Здесь оказались все дети и взрослые, спрятавшиеся в лагере, когда ушли нацисты.

Позже мы узнали, что 8,2 тыс. человек, включая нас, в ту ночь ушли из Биркенау. За час были убиты 1,2 тыс., до бараков дошли 7 тыс. человек.

Толпа вынесла нас обратно к бараку в Освенциме. Была глубокая ночь, но все освещалось горящим кирпичным зданием. Никто не знал что будет дальше, люди стали толкаться сильнее, пытаясь укрыться в двухэтажном здании. Мы с Мириам тоже рванули к баракам.

Эсэсовцы странным образом исчезли.

Как-то в давке – точно не помню, как – я потеряла Мириам из виду.

– Мириам? – позвала я. – Мириам! Мириам! Где ты?

Я вертела головой, но ее не было, ее нигде не было!

Меня объяла паника. Сердце выпрыгивало из груди, лицо горело, несмотря на холод, я хватала ртом воздух, глаза наполнялись слезами.

Вдруг Мириам оказалась в другом бараке?

Вдруг ее отправят в другое место?

Вдруг с ней что-то случится?

Вдруг она умрет? Как я тогда узнаю?

Вдруг я больше никогда ее не увижу!

Я вырвалась из барака и принялась бегать от здания к зданию и звать сестру:

– Мириам! Ми-ри-ам! МИ-РИ-АМ!

Я спрашивала у всех, кого встречала, не видели ли они девочку, которая выглядит в точности как я.