8000 ответов Стругацкого

Что случилось? С июня 1998 г. на сайте «Русская фантастика» в течение 12 лет шло офлайн — интервью, в ходе которого писатель Борис Стругацкий ответил на 8620 вопросов. Борис Натанович, как осколок литературного бренда «братья Стругацкие» (его старший брат и соавтор Аркадий Стругацкий скончался в 1990 г.), оставался одним из немногих в стране людей, претендующих на право быть моральным авторитетом интеллигенции. А для транслирования своей философии выбрал самый современный на тот момент способ коммуникации — русскоязычный сегмент Интернета, появившийся на территории России лишь в 1996 году.

Чем Стругацкий заслужил свой авторитет? До Стругацких фантастика в стране считалась беллетристикой низкого пошиба, они сделали ее высокой литературой. Впрочем, иные планеты и техника будущего выступали лишь декорациями, а центральная роль всегда отводилась способности людей сохранять человечность: «Мы описывали Мир — в–Котором — Нам — Хотелось — бы — жить. Дружба, любовь и творческий труд — вот три кита, на которых стоит счастье тамошнего человечества. Никакой технический прогресс не принесет счастья, если основой его не станет Человек Воспитанный, который сможет избавиться от «внутренней обезьяны».

Гротескная модель будущего общества потребления представлялась Стругацким наиболее вероятной экстраполяцией развития сегодняшнего мира. Герои повести «За миллиард лет до конца света» поставлены перед жестокой необходимостью выбирать между возможностью творить под угрозой смерти либо отказаться от своих убеждений ради спокойной жизни. Не являясь впрямую критиками советского строя, Стругацкие хлебнули тягот цензуры: в 1970–е у них практически не выходили книжные издания, а при подготовке «Обитаемого острова» к публикации в 1990–е авторам пришлось восстановить более 900 изменений.

Офлайн — интервью Бориса Стругацкого — это Евангелие 1990–х? Как минимум, интеллигенция искала у писателя ориентиры в трансформируемом мире. Когда НАТО бомбило Югославию, а ура — патриоты бросались яйцами в американское посольство, Стругацкий не терял головы. Он сам не любит Америку, но ее нельзя не уважать: «Я знаю твердо: нет у России более естественного и более полезного союзника, чем США. Никогда наши страны не обнажали оружия друг против друга. Я не вижу и не могу придумать ни одного места на Земле, где наши цели и задачи противоречили бы друг другу сколько — нибудь существенно. Я ненавижу тоталитаризм в любых его проявлениях, будь то диктатура Хо Ши Мина или Слободана Милошевича, или Саддама Хусейна. При столкновении таких диктатур с любой демократией симпатии мои будут всегда на стороне демократии».

Он называл расстрел Белого дома в 1993 г. «превышением мер необходимой обороны» и выступал против возвращения собственности под контроль государства, которое виделось ему лишь огромной толпой чиновников: «Все, к чему прикасается государство, превращается в дерьмо. Никакой чиновник не заинтересован в том, чтобы дела его шли на пользу избирателю, а заинтересован лишь угодить своему начальнику и продвинуться по службе. В разумно организованном обществе государство должно заниматься двумя — тремя вещами: обеспечивать безопасность населения; следить за необходимым количеством в стране рабочих мест; следить за бюджетом. Ну, может быть, еще финансировать развитие фундаментальной науки, хотя к этому его лучше не допускать. В общем, главная задача государства — обеспечивать стабильность. Контролировать никого не надо».

Издаваемый в России миллионными тиражами, Стругацкий так и не потрафил низким вкусам. Особенно, когда униженная бедностью и распадом на национальные республики империя искала опору в некоем «особом пути», заменяющем нормальное экономическое развитие: «С Россией за последнюю тысячу лет не происходило ничего такого, чего мы не видели бы в истории Европы. Единственная существенная особенность наша состоит в том, что мы несколько задержались в феодализме и менталитет у нас феодальный, какого в Европе нет сейчас ни у кого, — разве что у турок? Думаю, и будущее наше ничего особенного, «неевропейского», содержать не должно. Либерализация экономики и вообще всей общественной жизни. Развитие малого и среднего бизнеса. Создание конкурентоспособных отраслей. Уменьшение роли государства во всех областях, кроме обороны, безопасности и соцобеспечения… В общем, все будет, как у людей. А сырьевые богатства будут нам скорее мешать, чем помогать. Впрочем, к середине века эта проблема исчезнет сама собой».

Едва услышав о борьбе с фальсификацией истории, Стругацкий четко указывал: там, где есть понятие «оскорбления святыни», не может быть правды. «Память о Великой Отечественной стала святыней. Это уже не история, это, по сути, религия. С точки зрения верующего человека, с точки зрения церкви не бывает искажения «правды Библии» — бывает покушение на святость, оскорбление веры, ересь. Библия Войны написана, и апокриф о предателе — генерале Власове в нее внесен. Все. Не вырубишь топором. Но с точки зрения «атеиста» — нет здесь и не может быть ни простоты, ни однозначности».

Литературные негры Незнанского

Что случилось? В 1998 г. группа писателей во главе с Эдуардом Тополем обвинила Фридриха Незнанского, за короткий период опубликовавшего под своей фамилией 44 детектива, в использовании труда безымянных наемников — так называемых литературных негров. Суд Незнанский проиграл: следов его стиля в произведениях не обнаружили ни в Институте русского языка РАН, ни в Институте мировой литературы.

В разгар скандала корреспондент столичной газеты устроился «негром» в издательство «Олимп», где подрядился работать «под Незнанского», а затем написал статью о своих впечатлениях. Ни издательство, ни сам писатель, давно проживавший в Германии, на это никак не отреагировали — вероятно, нечем было крыть.

Как скандал отразился на продажах книг Незнанского? Практически никак. Его книги переведены на 12 языков и значились в списках бестселлеров США, Франции, Германии, Великобритании. В России в 2000 г. на их основе сняли сериал «Марш Турецкого» с Дмитрием Харатьяном, а потом Александром Домогаровым в главной роли, что только способствовало росту продаж книг. К моменту своей смерти в 2013 г. Фридрих Незнанский значился автором около 300 детективов.

Услугами литературных негров пользовались и другие писатели? По различным оценкам, от 40 до 80 % издаваемой в России массовой литературы (детективы, женские романы и т. д.) написаны не тем автором, имя которого указано на обложке. Имя — это лишь бренд, способствующей успешной реализации товара. Сотрудник издательства делился с журналистом «Совершенно секретно»: «Все думают, что, написав бестселлер, они проснутся известными и богатыми. Ничего подобного. Проснувшись, вы получите предложение написать еще один роман, потом еще и еще. Максимальный срок на одну книгу — два месяца. Но очень скоро вы поймете, что качественно работать в таком режиме совершенно невозможно. Стать классиком и хорошо зарабатывать на переизданиях и экранизациях вы сможете не раньше, чем издадите десяток томов. И вы начнете задумываться о помощнике».

Тема эксплуатации чужого труда в литературе стара как мир: Александру Дюма — отцу помогали строчить «Трех мушкетеров» и «Графа Монте — Кристо» литератор Огюст Моке и коллектив подмастерьев. Литературные помощники были и у маршала Жукова, и у президента Ельцина, не говоря уже о Леониде Ильиче Брежневе. Но все же в самой читающей стране мира, измученной при СССР недостатком развлекательной литературы, книжный конвейер приобрел вызывающе циничные формы.

Как рассказал известный детективщик Федор Волков (в миру Владислав Ахроменко), в 1990–е потенциальному автору поступало предложение — отыскать в видеопрокате кассету голливудского блокбастера и за несколько дней написать по ее мотивам текст, формально соответствующий литературному. В качестве автора на обложку ставился некий выдуманный автор с «импортным» именем вроде Джона Томпсона. Далее пошли романы «по мотивам сериалов» вроде «Твин Пикса», «Санта — Барбары» и «Просто Марии». Следом — «продолжения популярной классики» вроде «Скарлетт», «Джейн Эйр» и «Поющих в терновнике». Позднее оказались востребованы «боевики на российской фактуре». Издатель задачу переформулировал: «Берете американский боевик и переносите его действие на российские реалии». Зеленые береты превращаются в «голубые», вьетнамцы — в чеченцев. Требования звучали приблизительно так: «Слава, с тебя 400 страниц текста, минимальные требования — 15 убийств, 5–6 драк, минимум 10 половых актов, один из которых — обязательно в привокзальном туалете». Приходилось писать. Кто платит — тот и заказывает место полового акта. За три года я написал около 40 подобных романов».

Еще один наемный писатель делится: «Да мы даже на пикники вместе выезжали. В моем издательстве — семь книггеров. Или «афролитературцев», как мы выражаемся. Кстати, неграми работают, в основном, мужики, а писать часто нужно от первого лица женского рода. Особенно забавные ляпы получаются при описании эротических сцен».

После этого Россия осталась самой читающей страной мира? Нет. К началу 2000–х, по подсчетам аналитической компании NOP World, на первое место вышла Индия, а Россия — на седьмом. Исследование «Левада — центра» показало, что 52 % россиян вообще не покупали книг (в Европе подобный показатель не превышает одной трети граждан). Лишь 3 % читающих россиян покупали сборники поэзии, а популярные исследования, публицистику и биографии — менее 6 %. Из нехудожественной литературы более — менее устойчивым спросом пользовались книги по кулинарии и здоровью. При этом в России так и не появилось серьезной государственной программы развития интереса к чтению.

Стерва — любовь