Что случилось? 12 июня 1997 г. в городке Грязи Липецкой области прапорщик МВД Владимир Молоков, находясь при исполнении, расстрелял из табельного оружия четверых местных коммерсантов, которые прилюдно оскорбили его матом.
Как следует из материалов уголовного дела, жертвы Молокова выглядели, как типичные бандюганы: на каждом по полкило золота, распальцовки, характерный жаргон. Отметили День независимости России с пивком на речке и попытались взять в свою компанию двух совсем молоденьких девчонок. Ветеран Чечни Молоков сделал им замечание и предложил предъявить документы, хотя знал, что фирма одного из приставал оказывает спонсорскую помощь РОВД на несколько тысяч долларов ежемесячно. Когда прапорщика грубо послали, он предложил проехать в отделение. Ему ответили, что завтра он будет уволен, а прямо сейчас его «перегнут рачком и лишат невинности». И это самое мягкое из прозвучавших в адрес блюстителя оскорблений.
«Да что ты, мент, нам сделаешь? — издевался один из «новых русских». — Стрелять, что ли, будешь?». Молоков достал ПМ и несколько раз выстрелил ему в сердце. Потом в голову его товарища. Двое коммерсантов уже сели в салон авто и милиционер с хладнокровием киллера расстрелял их через стекла. Одного из раненых, который пытался отползти в сторону, оставляя на асфальте кровавую полосу, Молоков добил в голову двумя контрольными выстрелами.
Как отозвалось событие в Липецкой области? Большинство поддерживало Молокова. Статьи в СМИ носили сочувственный характер, бывшие сослуживцы отказывались его конвоировать. Знакомые вспоминали, что Молоков выделялся в милиции слоновьим спокойствием. Однажды на улице ему в ногу вцепился огромный пес. «Уберите собаку», — спокойно сказал прапорщик его хозяину, и, видя, что пес не слушается, тем же голосом повторил: «Уберите собаку». Молоков почти не ругался матом, а в отделении имел кличку Уважаемый — за то, что именно этим словом обращался к любому задержанному. Увлекался системой Порфирия Иванова, любил прогуляться босиком по снежку. Молоков четыре раза был в горячих точках: в командировки всегда вызывался сам, но повоевать так и не довелось.
На суде он попросил назначить ему наказание в виде смертной казни: «Милиционеров часто унижают, но так, как меня, — никогда. Если бы я был женщиной, я бы заплакал и ушел за угол. А я терпел это тридцать минут. Потому что я мужчина. И потом я поступил, как настоящий мужчина». Он философски отнесся и к тому, что 22–летняя жена одного из убитых им людей умерла от инфаркта во время просмотра записи похорон мужа: «Наверное, это судьба».
Когда Молокову дали 25 лет, со всей страны ему присылали деньги и передачи. Убийца четырех человек оказался символом закона и порядка, а стрельба в упор по безоружным людям выглядела как восстановление справедливости. Из таких историй вырастало понимание, что страна готова к усилению роли государства даже жесткими методами, а права человека на нашей почве приживаются не слишком надежно.
«Брат» Данила без идеала
Что случилось? В 1997 г. на экраны вышел фильм Алексея Балабанова «Брат» — пожалуй, самое яркое событие в российском кино десятилетия. Пока социологи и политологи рассуждали, как меняется постсоветский человек, Балабанов с продюсером Сергеем Сельяновым воплотили его в образе Данилы Багрова, рискнув деньгами и крупно выиграв. Получился немыслимый в союзном кинематографе герой — за гранью привычных представлений о Добре и Зле, но принятый современниками на уровне альтер — эго.
Кто герой? Данила Багров в исполнении Сергея Бодрова — младшего — ветеран кавказской войны, приехавший в Петербург к старшему брату, который, по словам матери, «большой человек», а по факту — киллер по кличке Татарин. В Даниле не просматривается советской мечты провинциала: поступить, получить профессию, прописку, жениться, осесть. Он с крестьянским нахрапом ищет в городской суматохе «своих»: в философствующем бродяге Немце, в отвязной тусовщице Кэт, в испуганном кинорежиссере Степане. Как страна, пытающаяся понять, что еще можно строить после коммунизма и социализма и кто она теперь.
Герой не то чтобы мечется, вразвалочку перемещаясь по лестнице между этажом, где празднуют, и этажом, где убивают. Он делит время между двумя женщинами: немолодой водительницей трамвая Светой, которая в итоге выберет свое непутевое прошлое, и тусовщицей Кэт, у которой будущего нет вовсе. Багров хоть и настоен на советском «прорвемся», знает цену деньгам и, отправляясь с пачками долларов и обрезом в Москву, «где вся сила», вертит в хитроватых глазах линию жизни, далекую от института и профессии инженера. Он уже не советский, а дезориентированный тип, пробирающийся к выходу из норы на ощупь, как зверек, попробовавший крови. Но именно благодаря вынесенным из детства установкам он прощает брата — киллера, который кидал его всю дорогу и в итоге сдал врагам за призрачный шанс уцелеть самому. Лицо поколения оказалось сентиментальным, но в нем нашли что — то от себя до неприличия много россиян.
Теперь и россиянам стал близок бунтарь без идеала? Скорее обыватель, который не надеется что — то глобально в жизни изменить, но еще помнит про честь и достоинство. Таковы менты из сериала «Улицы разбитых фонарей», снятого по детективам Андрея Кивинова: они за справедливостью могут и к бандитам обратиться, а к торжеству закона и государства у них такой скепсис, что из комсомола их бы выгнали вмиг. Или солдаты из «Блокпоста» Александра Рогожкина: какое им дело до геополитических целей страны? Им бы выжить на Кавказе да получить нехитрые удовольствия, которые всегда ходят рядом под руку со смертью. В кинематографе 1990–х не найти ни одного идейного Штирлица, зато герои стали похожи на людей. И к концу десятилетия этот тренд вытащил кино из тупика, создав спрос на «русские истории».
А слабо вытащить из образа Багрова национальную идею? Вызов принят! В 1999 г. Балабанов не удержался от продолжения истории: отправляет Данилу в США и кладет стежки сюжета на ткань постимперского синдрома страны. В «Брате-2» Багров вышел жизнеспособнее американских арифмометров, которые даже обрез соорудить не могут. В стране, где каждый четвертый мужчина сидел или сидит, это показатель приспособленности к «реальной жизни». Доверие и обмен услугами для большинства россиян пустой звук, зато умение сделать заточку из алюминиевой ложки вызывает уважение.
Стремительно растущий рейтинг Путина в конце 1999-го — надежда на лидера, который умеет отличать добро от зла и способен злу противостоять. У кого правда, тот и сильней.
Памятуя о подходах братца Данилы, публика и силовикам из 2000-х будет прощать неразборчивость в методах. Отжимают бизнес? Ничего страшного, зато страна с колен встает. Заложники в Беслане погибли? Зато и террористы в России пятый угол найти не могут. «Мы домой летим».
Бритые души скинхедов
Что случилось? 30 мая 1997 г. скинхеды разгромили лагерь узбекских беженцев в Подмосковье: пять человек получили увечья, погиб годовалый ребенок. Хотя избиения иностранных студентов и рабочих фиксировались и в предыдущие годы, впервые история о бритых парнях в бомберах и подтяжках стала федеральной новостью. Журналисты однозначны в высказываниях: в России появились тысячи неонацистов.
Откуда они взялись? Так отвечала на этот вопрос ученица 11–го класса, статью которой опубликовали в газете «Первое сентября»: «На мой взгляд, скины — так же как и «зеленые», и «черные», и «атеисты» — неотъемлемая часть общества. Обыватели причисляют скинхедов к «паразитам на теле России». Я в свою очередь считаю скинов хищниками, регулирующими численность особей других видов, «санитарами». На данном этапе своего развития бритоголовые уже создали массу крупных иерархизированных организаций. Официально в России насчитывается около 40 тыс. «белых воинов» (а сколько их еще?). У бритоголовых есть свои СМИ, сайты в Интернете; стиль музыки, форма (стиль) одежды, истории, герои и кумиры, фильмы… Многие возмущались: как это в стране, потерявшей столько народа от рук фашистских захватчиков, могут появиться расисты? Но время проходит, и скинхеды находят все больше единомышленников, причем не только в «рабочем классе», но и в «кругах сильных мира сего». Уже слишком многим людям надоело видеть на рынках черные рожи, пытающиеся обмануть и обжулить русских, и слушать «кавказскую речь». Как вы думаете, сколько удовольствия доставит москвичам и коренным жителям других русских городов новость об открытии новой мечети, построенной на месте развалившейся православной церкви? Половина Сибири сидит без электричества, люди не получают зарплату, в больницах нет нужных лекарств, а деньги идут на помощь беженцам и в карман евреям».
В течение 1990–х гг. тусовки дворовых гопников превратились в так называемые «фирмы»: гибрид западных бритоголовых движений и группировок Казани середины 1980–х. Они чаще всего завязаны на околофутбольное движение, а во время матчей команд высшей лиги на стадионах Москвы и Петербурга можно купить «Книгу молодого хулигана» — самиздатовский сборник информации о «фирмах», который должен помочь юному экстремалу найти единомышленников.
Кавказские кланы действительно выделялись среди деловой элиты? Ничего подобного. В 2004 г. журнал Forbes впервые опубликовал неофициальный рейтинг ста богатейших бизнесменов, в котором большинство — этнические русские. Другое дело, что выходцы с Кавказа традиционно доминировали в сфере розничной торговли, а любые жалобы на качество товара или рост цен было удобно объяснять их происками. Аналогично, каждый мог найти в своем опыте примеры агрессивного или хамского поведения «лиц кавказской национальности». Но пострадать можно было и от русских гопников. Проблема не столько в кавказцах, сколько в разложившейся правоохранительной системе — коррумпированной, плохо оплачиваемой, не справлявшейся с потоком уличного криминала.
А как же антифашистское воспитание советского человека? Неужели десятки просмотренных фильмов о Великой Отечественной войне не оставили следа в менталитете молодежи 1990–х? Это загадка. Первые скинхеды в Британии конца 1960–х были не расовой, а рабочей субкультурой — прекрасно ладили с мулатами и неграми, с которыми работали на одних заводах, слушали регги и соул. Скины ненавидели пакистанцев («паки») не как инородцев, а как торгашей. А в Германии три четверти скинхедов были «шарпами» (скинхеды — коммунисты, члены движения Skin Heads Against Rasists Prejudice (SHARP), носившими нашивки с портретами Ленина, Манделы, Че Гевары. В России «шарпов» были единицы, а большинство как раз «уважали Гитлера».