Эхо Котляковского взрыва

Что случилось? Утром 10 ноября 1996 г. у могилы бывшего председателя Российского фонда инвалидов войны в Афганистане (РФИВА) Михаила Лиходея на Котляковском кладбище прогремел взрыв. Бомба была заложена под поминальным столиком, вокруг которого живым кольцом стояли люди: 14 человек убиты и еще полсотни раненых.

Это теракт? Нет, все склонялись к тому, что взрыв на Котляковском кладбище — еще один виток борьбы за влияние в сообществе ветеранов — афганцев. Сам Лиходей был убит двумя годами ранее в подъезде своего дома в Ореховом переулке столицы бомбой, заложенной в нише электрощита. Это было третье покушение на него, ситуация уже напоминала сафари. Его преемник Сергей Трахиров стал, вероятно, главной мишенью убийц на кладбище. В СМИ отмечали, что афганцы уже совсем озверели: поминальный столик взорвали, когда вдова Лиходея Елена Краснолуцкая склонилась над ним, чтобы передвинуть.

Что делить бывшим боевым товарищам? Таможенные льготы. В начале 1990–х общество сочувствовало ветеранам войны в Афганистане, пробивать помощь для них старались многие депутаты и чиновники. А как помочь, если денег нет? И придумали дать им заработать на льготах. Хотя у РФИВА не имелось собственных средств, коммерческим структурам стало выгодно работать с фондом по принципу «Деньги наши, льготы ваши. А прибыль пополам». Клуб бывших воинов — интернационалистам вдруг стал сказочно богатой организацией.

Зачем же тогда ссориться и воевать? Поведение человека далеко не всегда бывает рациональным. В начале 1990–х таможенные льготы получили также общества глухих и слепых. И внутри них тоже закипели разборки и совершались заказные убийства. Сумма в миллион долларов для постсоветского человека была символом баснословного сказочного богатства. А РФИВА зарабатывал до 300 млн долларов в год. Почти все руководители афганцев были выходцами из простых семей и инвалидами, которым особо нечего терять. А также солдатами, привыкшими рисковать.

Как они дошли до мафиозной войны? Почему не получилось договориться? Тут только человеческий фактор. Бывший спецназовец, полковник ГРУ Валерий Радчиков вернулся из Афгана без обеих ног. По ТВ показали 50–минутный документальный фильм «Либретто одной жизни» о борьбе офицера — инвалида за право жить полноценной жизнью. Впервые придя на собрание РФИВА, он, как писали, «задрав брюки, стукнул палочкой по протезам и сказал, что, пока бывший председатель жаловался на судьбу, он придумал, как зарабатывать деньги. И каждый «братишка» получит за пролитую кровь». Радчикова избрали главным, а назначение обмыли так звонко, что фонд получил счет из ресторана «Арагви» на 173 тысячи рублей. «Я же был не один», — заявил тогда новый председатель, у которого быстро появились роскошные дома, автомобили и развлечения.

Заместитель Радчикова в фонде отставной подполковник Михаил Лиходей (тоже подорвавшийся на мине), в начале 1994 г. обвинил шефа в хищениях. В результате скандала Радчиков ушел и создал новую структуру — Российский общественный фонд инвалидов военной службы (РОФИВС). И началась война: после взрыва на Котляковском кладбище стреляли уже в самого Радчикова — он чудом выжил после семи пулевых ранений, а засевшую в голове пулю врачи так и не решились удалить. После этого «современный Маресьев» заявил, что отходит от дел и хочет посвятить свое время парашютному спорту — на своих протезах он совершил два прыжка на Северный полюс.

Но весной 1997 г. его обвинили в организации Котляковского взрыва и продержали в «Матросской тишине» 2 года и 9 месяцев. По версии следствия, бывшие разведчики Михаил Смуров и Андрей Анохин по заказу Радчикова закопали бомбу у могилы Лиходея и смастерили пульт дистанционного управления из выносного микрофона для караоке. Утром Анохин приехал на кладбище, выпил рюмку водки со своими будущими жертвами, отошел подальше и нажал в кармане кнопку.

Но присяжные военного суда оправдали ветеранов, которые жаловались на давление следствия и пытки. В квартире Валерия Радчикова нашли частицы тротила, который использовался на Котляковке, но эксперты пришли к выводу, что это так называемый «вторичный занос» — частицы могли попасть в квартиру на одежде хозяина или его гостей.

Освобождение не сильно помогло Валерию Радчикову — 31 января 2001 г. он погиб в автокатастрофе на Минском шоссе. На похороны не пришел никто из известных политиков и бизнесменов, и даже его адвокат. Смурова и Анохина повторно судили и дали 14 и 15 лет колонии строгого режима.

Эколог или разведчик?

Что случилось? В феврале 1996 г. ФСБ арестовала Александра Никитина — эколога, в прошлом капитана 1–го ранга российского ВМФ и руководителя группы инспекции ядерной безопасности атомных установок Минобороны СССР и РФ. Никитин был обвинен в измене Родине и разглашении государственной тайны за подготовку доклада «Северный флот — потенциальный риск радиоактивного загрязнения региона».

Ну и что? Разве подобные случаи не фиксируются по несколько раз в год? Эта ситуация уникальна тем, что сама ФСБ быстро стала обороняющейся стороной. В большинстве статей звучала уверенность, что офицера — эколога третируют несправедливо: в его докладе, дескать, в каждом абзаце есть ссылка на открытый источник. Но не все так однозначно, а сам доклад мало кто из журналистов видел. Следствие доказывало, что часть этих ссылок — просто маскировка: Никитин разгласил секреты, известные ему как опытному офицеру — подводнику, показал систему, а уже сверху прикрыл их выдержками из западных журналов. Аналогично опытный часовщик может собрать часы из тысяч шестеренок, с которыми обычный человек не знает, что и делать. И что это за эколог, у которого 90 % доклада посвящено характеристикам боевых кораблей и военной инфраструктуре?

На советского патриота такие доводы действовали безотказно. Тем более Никитина активно поддерживала заграница: «Международная амнистия» признала бывшего офицера «узником совести», а среди его защитников в Петербурге выделялась организация Российско — американский информационный центр. ФСБ была вынуждена обороняться от критиков, словно лепила дело на Синявского и Даниэля, — и вскоре освободить арестованного Никитина под подписку. В 1998 г. суд отправил дело на доследование, а в 2000 г. оправдал Никитина по всем статьям обвинения.

Эта история ознаменовала сдвиг в менталитете? Нет. Просто советский человек «наелся» повсеместной шпиономании. А его временное безразличие к сакральному понятию гостайны объясняется девальвацией внешнеполитических амбиций державы. Но подозрительное отношение к иностранцам, деление на «наших» и «ненаших», бумерангом вернется во второй половине 2000–х., поскольку самоидентификация советского школьника через принадлежность к великой нации никуда не исчезла. И на этом «больном пункте» будут играть политики самых разных взглядов.

1997 год