Нас встретила огромная кошка. Она лежала возле кнехта и поглядывала на вошедших, нервно вздергивая хвостом.

В подъезде было темно.

Макс закрыл решетку лифта. Лифт качнулся, и вниз поплыли этажные перекрытия.

Мы замешкались у тяжелой двустворчатой двери, украшенной резными деревянными гирляндами, заметны были следы того, что дверь не единожды выбивали.

Макс долго не мог найти ключи.

Дверь открывалась в темный поперечный коридор, полный всяческого хлама, из которого я смогла разглядеть только прислоненную к стене чугунную ванну. Ее невозможно было не заметить — как только заходишь, упираешься прямо ей в брюхо; где-то вдалеке, справа по коридору, слабо светился дверной проем, мы шли по направлению к нему, все время спотыкались и прислушивались к тому, как скрипят половицы.

Через дверной проем (двери, собственно, не было) мы попали в длинную кухню, закопченные стены которой были оплетены сетью водопроводных труб. Единственная лампа высоко под потолком едва освещала помещение. Окон не было, но оттого, что светила лампа и два синих снопа пламени над конфорками, по стенам дрожали страшные мрачные тени — на веревках, протянутых по всей длине кухни, сушилась одежда и полотенца. Здесь было тепло и сыро, как в подвале.

— Зря все-таки вы конфорки не выключаете, когда уходите.

— А зачем?

— Ну, вдруг пожар.

Макс только махнул рукой.

Справа от входа помещался умывальник с проржавевшими трубами и гнилой раковиной. Над умывальником — зеркало без всякой оправы, справа — полка с пустой картонной коробочкой из-под зубного порошка, куском хозяйственного мыла и рыжим куриным пером, забрызганным мыльной пеной.

Жестянка с чистящим средством и пыльная проволочная мочалка.

Ольховский критически оглядел санитарный уголок, хотел еще что-нибудь сказать, но воздержался. Я так поняла, что ему уже два утра подряд приходилось здесь умываться.

К стене был прикреплен аккуратный тетрадный листок, и красивыми печатными буквами на нем было написано:

По краю листа была прочерчена рамочка.

Между умывальником и плитой, вдоль всей стены протянулись два больших стола. Тот, что ближе к умывальнику, был несколько отстранен от стены, потому как за ним помещался склад больших и маленьких тазов, ведер и щеток. К крышке стола, обитой вздувшейся фанерой, прислонен был огромный синий таз.