Фут попросил его “не говорить глупостей”, но чем больше они обсуждали эту идею, тем более осуществимой она представлялась. Бертон настаивал: “Подложить бомбу с часовым механизмом и взрывателем замедленного действия в упаковку от сигарет и подбросить ее под одно из сидений было бы проще простого, останется лишь дождаться их реакции с водородом”. Он вернулся вновь взглянуть на дирижабль и пристально изучил подушки, занавески и “пропитанную холщовую оболочку”. Если взрывное устройство поместить в гондолу, все судно взлетит на воздух, как гигантский фейерверк.
На следующей встрече с Урсулой в Веве Фут обрисовал план. Соня была “крайне воодушевлена” и рассказала, что действенную бомбу можно собрать из сахара, алюминиевого порошка и угля. “Достаточно точный часовой механизм не так трудно сделать”, подрывники успеют уйти до взрыва. Она пригласила Фута зайти к ней на следующее утро, чтобы “опробовать смесь в тишине и покое” – оригинальное описание процесса испытания самодельной бомбы. Футу льстило приглашение к Соне домой. “Мне показалось, что это новый этап моего приобщения к агентуре”. В смежном с “Кротовым холмом” сарае они смешали все компоненты для бомбы и поставили часовой механизм. “Вся конструкция была не больше пачки сигарет”. Затем они поместили взрывное устройство под подушку дивана и укрылись в доме. “В результате появился лишь огромный столп черного дыма и омерзительная вонь”. Если не получилось подорвать даже обитую ситцем подушку, вряд ли такая бомба справится с плотной кожаной обивкой в дирижабле.
За ужином оба согласились, что воплотить этот план, вероятно, не удастся. Разговор зашел о жизни Фута в Мюнхене. Он рассказал Урсуле, что регулярно заглядывает в “Остерию Бавария”, где Гитлер часто обедает со своими тупоголовыми телохранителями. “Подложить бомбу в портфель и поставить его у перегородки с пальто и шляпами, отделяющей Гитлера от главного зала ресторана, не стоило бы никакого труда”, – праздно заметил он. Ответ Сони поразил его.
“Превосходная идея”.
“Подумать только, – отмечал он потом, – она рассчитывала, что я убью Гитлера”.
Фут вернулся в Мюнхен, а Урсула немедленно доложила в Москву, что агент Джим “предложил возможность приблизиться к Гитлеру и уничтожить его”. Поступил ответ: “Директор крайне заинтересован в донесении относительно Гитлера”, Футу следует “навести справки о его передвижениях и привычках”.
“Снег растаял, – писала Урсула, – началась сказочно прекрасная весна”. С наступлением тепла холмы за домиком утопали в диких нарциссах, а в “Кротовом холме” появилось по меньшей мере три шпиона. Александр Фут и Лен Бертон добрались до Швейцарии по отдельности и поселились в Монтрё, в пансионе “Элизабет” на улице Бон-Пор с видом на Женевское озеро. На следующий день, пока Олло с детьми “пробирались через море цветов, собирая огромные букеты нарциссов”, трое заговорщиков сидели на кухне Урсулы, обсуждая убийство Гитлера.
Фут был явно встревожен, узнав, что за эти недели двусмысленное указание “не спускать глаз с Гитлера” в “Остерии Бавария” “выросло в глазах Кремля в полномасштабный замысел его убийства”, где ему и Лену, очевидно, “отводились главные роли”. Бертон же был полон энтузиазма. “Что могло быть проще, чем заложить бомбу с часовым механизмом в портфель рядом с нашими пальто и, пообедав пораньше, покинуть ресторан с надеждой, что бомба навсегда уничтожит Гитлера с его свитой, уютно устроившихся обедать за еловой перегородкой?” В качестве альтернативного метода – “более традиционного способа убийства” – предлагалось застрелить Гитлера в тот момент, когда он проходил по залу ресторана, и надеяться, что его невнимательные телохранители просто не успеют вмешаться. У второго плана был один минус – он был самоубийственным. Урсула и Бертон были убеждены: убить Гитлера не просто возможно – это их нравственный долг. “Ни один из нас не верил в эффективность террористических нападений на отдельных лиц, – писала она. – Но некоторых людей мы считали настолько опасными и свирепыми, что готовы были нарушить правила”. Фут не поддерживал их энтузиазма. Он тоже хотел смерти Гитлера. Но сам он умирать не собирался. Бертон, возможно, не ведал страха, но не Фут.
На следующий день они тренировались собирать бомбы, и Урсула преподала своим сообщникам первый урок по радиотехнике. Какие же разные эти два англичанина, размышляла Урсула. Лен был “умен, начитан, наблюдателен”, но “лишен самоуверенности Джима”. Фут был “находчив и хитер”, обладал “талантом организатора”, однако она также отмечала в нем “склонность к цинизму” и тягу к роскоши: создавалось впечатление, что в Германии он слишком хорошо проводит время. Бертон любил бродить в одиночестве в горах, а пределом счастья для Фута было прохлаждаться в злачных местах Женевы. “Деликатный Лен был мне ближе, – писала она. – Он любил природу и проявлял интерес к моим детям”.
Франц Оберманс, ассистент, с которым Урсула познакомилась еще в Москве, прибыл в Швейцарию на несколько месяцев позже, чем планировалось. Во время обучения в руках молодого немецкого коммуниста преждевременно взорвалась бомба, осколки стекла поранили ему подбородок. Центр настаивал, что с повязками на лице в Швейцарии Оберманс будет слишком бросаться в глаза, поэтому с отъездом пришлось повременить, пока рана не затянулась. Урсула встретилась с ним в Берне, дав указание подыскать жилье во Фрибуре в Западной Швейцарии, собрать передатчик, наблюдать, не установлена ли за ним слежка, и ждать дальнейших указаний. Оберманс не вызывал у нее доверия: он был полон энтузиазма, но на его лице до сих пор красовался ярко-красный шрам – “не лучшее подспорье для подпольной работы”. Вероятно, он был не слишком ловким.
К лету 1939 года у Урсулы в распоряжении имелось два рабочих приемопередатчика, два внедренных в Германию агента, полный энтузиазма помощник Оберманс и план взорвать фюрера. Деньги на операции Москва переводила на счет в лондонском банке, скрывая их происхождение, и Урсула снимала их в соответствии с поступавшими указаниями. Центр был доволен: швейцарская агентура майора Сони работала как часы, война была не за горами.
В марте немецкие войска оккупировали Прагу, и в тот же месяц Австрия была аннексирована нацистской Германией. Националисты Франко одержали победу в Испании. “Неужели следующей будет Швейцария?” – гадала Урсула. Иностранцы уже бежали из страны, опасаясь нацистского вторжения. В Швейцарии у нацистов действовали две независимые друг от друга разведывательные организации: Абвер (военная разведка) и могущественное Главное управление имперской безопасности, или РСХА, Генриха Гиммлера, состоявшее из гестапо и
Однажды Ольга Мут вернулась из деревни с тревожными слухами: “Евреев с просроченными паспортами будут вывозить за немецкую границу”.
Урсула попыталась сгладить опасность положения: “Людей без паспортов слишком много, а депортация грозит лишь в отдельных случаях”.
Олло ее слова не убедили. “Если они хоть что-то узнают о твоей работе, придет твой черед. Ты прекрасно знаешь, что тебе грозит при Гитлере. В живых тебя не оставят”.
Но вдруг немецкая няня просияла. “Одно я тебе обещаю. Дети останутся со мной, даже если придется их прятать. Когда меня отправят в Германию, я возьму их с собой. Выделяться они со своими голубыми глазами и белокурыми волосами не будут. На нас троих я заработаю. Тебе не придется о них беспокоиться. Со мной им будет хорошо”.
Урсуле было неприятно, что разговор принимает подобный оборот, и она резко оборвала его. “Пока что я жива. О моей работе никто не узнает, а в случае ареста меня могут и не выслать”.
Своими словами Ольга Мут хотела обнадежить Урсулу. Но от них мороз шел по коже. На случай гибели Урсулы у няни наготове уже был план усыновить и самостоятельно воспитать детей в нацистской Германии.
Глава 13. Брак по расчету
23 августа 1939 года министры иностранных дел Германии и Советского Союза подписали в Москве дипломатическое соглашение – и политическая вселенная Урсулы рухнула. В рамках соглашения, достигнутого Йоахимом фон Риббентропом и Вячеславом Молотовым, нацистская Германия и Советский Союз, до сих пор заклятые враги, обязались воздерживаться от военных действий в отношении друг друга. В секретном протоколе, прилагавшемся к пакту о ненападении, страны договаривались о разделе Польши, Литвы, Латвии, Эстонии и Финляндии на германскую и советскую сферы влияния. Это была политика силы в самом циничном разрезе: обе стороны рассчитывали, что на тот момент мир принесет им большую выгоду, чем война. Гитлер был внутренне уверен, что война с Советским Союзом “неизбежна”, и он воплотит свой замысел. Однако фюрер, на которого Урсула при полном одобрении РККА еще совсем недавно готовила покушение, перестал быть врагом.