В начале декабря Франц Оберманс не пришел на запланированную встречу в Цюрихе; не появился он и на повторной встрече неделю спустя. Всерьез обеспокоившись, Урсула в нарушение всех правил позвонила в его квартиру во Фрибуре. Неизвестный голос сообщил в ответ, что Оберманс там больше не проживает.
Остается загадкой, почему швейцарская полиция так долго не замечала ничего подозрительного в Эрики Ноки, мужчине с запоминающимся шрамом на лице, который путешествовал по финскому паспорту, выданному в Канаде, и не говорил при этом ни по-фински, ни по-английски. При обыске в его квартире было обнаружено “скопище радиодеталей”, и Оберманс был арестован. Урсула знала, что в полицейском досье должно было упоминаться, что “Эноки” однажды видели в “Кротовом холме”. В ту ночь они с Леном извлекли радиопередатчик из буфета, завернули отдельные части, чтобы защитить их от влаги, и закопали их в лесу. С тех пор при необходимости связаться с Москвой передатчик приходилось откапывать и вновь собирать. О радиограммах из постели можно было забыть.
Полиция быстро установила личность Оберманса, и гестапо, узнав, что судимый ранее коммунист-агитатор оказался в руках швейцарских властей, потребовало немедленно его экстрадировать. Швейцария ответила на требование отказом, сославшись на уже возбужденное местными властями расследование по делу о нарушении паспортного режима. На этот раз невезучему шпиону повезло. Все оставшееся военное время Обермансу предстояло провести в относительно комфортабельном лагере в Швейцарии. “Вся эта история глубоко потрясла Соню”.
Между тем Фут и Бертон начинали действовать друг другу на нервы. За исключением боевого опыта в Испании, общего у них было мало: Бертон был серьезным, рассудительным, а Фут часто вел себя так, словно находится в секретном отпуске, и обрастал жирком, как в буквальном, так и в переносном смысле, в то время как Европа полыхала в огне. Лен сетовал, что его партнер – “эгоист, искавший исключительно удовольствий”. К тому же Фут отличался непостоянством. Через несколько недель после решения суда о разводе он сказал Урсуле, что должен кое в чем “признаться”: в Испанию он в свое время уехал, чтобы избежать свадьбы с девушкой, ждавшей от него ребенка в Англии. В случае женитьбы на Урсуле “это дельце могло вскрыться”, поэтому он отказывается от предложения. Это создавало множество проблем и настораживало с идеологической точки зрения. Если он рассказал правду, значит, в Испании Фут сражался, руководствуясь не политическими взглядами, а низменными мотивами. Если же рассказ был ложью – значит, он хотел увильнуть от прямого приказа РККА.
Однако Фут выступил с альтернативным предложением. “Почему бы тебе не выйти замуж за Лена?”
Этот запасной план Урсуле понравился. Очень понравился. Брак с любым из двух англичан был фиктивным, но Лен был ей симпатичней. Она изложила эту идею Бертону, заверив его, что брак заключается исключительно
Лен отреагировал резко. “Я прекрасно понимаю, что такое «фиктивный брак»”, – огрызнулся он. Но тем не менее согласился.
Урсулу поразила “непривычная запальчивость” Лена. Его щепетильное отношение к мнимому браку тронуло ее. С того момента их дружба обрела какой-то новый поворот. Сначала она сама не вполне отдавала себе в этом отчет. У этого молодого замкнутого англичанина были свои причуды, но ей импонировало в нем сочетание робости и отваги, нежности и стойкости. Швейцарцы наверняка следили за ними. Германия могла перейти в наступление. Обнаружив их, гестапо могло всех расстрелять. Но напряжение и опасность, казалось, совершенно не волновали Лена. В какой-то момент он даже вызывался пойти в немецкую разведку, “чтобы их облапошить”, – идея столь же отважная, сколь и невыполнимая. Ее тронула растущая привязанность Лена к Мише и его “осторожное сочувствие к мальчику”.
Ольга Мут была поражена, узнав, что теперь Урсула помолвлена с Леном Бертоном.
– Я думала, вы с ним просто вместе работаете, – возмущалась она. – И что же, он теперь здесь поселится?
Урсула положила руку няне на плечо.
– Он хороший человек. И с детьми нашел общий язык. Этот брак правда очень важен – у меня наконец будет подходящий паспорт.
– И не надо будет волноваться, что тебя схватят и выкинут за границу?
Урсула кивнула.
– Так значит, ты только поэтому за него и выходишь и брак фиктивный?
Урсула снова кивнула, но уже не столь уверенно.
– Главным образом ради паспорта…
Олло сердито вздохнула и обрушилась на Урсулу с гневной тирадой, будто отчитывала маленькую девочку.
– Как это на тебя похоже! Был же у тебя мужчина, такой, что лучше и не придумаешь. Потом ни с того ни с сего ты говоришь, что вы с Руди разлюбили друг друга, и исчезаешь с малышом в китайской глуши. Все были в шоке. Мы с твоей матерью обе заподозрили: без политики тут не обошлось. И вдруг мы узнаем, что ты ждешь ребенка. Мы и отца-то ни разу не видели, и на тебе – новый мужчина!
Урсула была ошарашена. Олло никогда не отличалась деликатностью и очень любила Руди. Но в этой реакции любимой няни таилось нечто более зловещее. Ольга Мут не просто злилась – она чего-то опасалась.