Главной проблемой для русских войск стала протяженность коммуникаций: главные базы в Муроме, Нижнем Новгороде и Васильсурске находились далеко от театра военных действий. В Москве сделали правильные выводы из предыдущих неудач и сумели решить проблему в кратчайшие сроки. 24 мая 1551 г. под руководством дьяка Ивана Выродкова на правом берегу Волги в 25 км. от Казани началось строительство крепости Свияжск. Стены и башни рубили в Угличе, после чего сплавляли по Волге до устья Свияги. Крепость была построена за четыре недели. Строительство Свияжска радикально изменило стратегическую ситуацию в регионе, под контролем царских воевод оказался правый берег Волги (Горная сторона), где проживали мордва и черемисы. В Свияжске была создана мощная военная база, опираясь на которую, Иван IV мог развивать наступление на Казань. В крепость свезли большие запасы продовольствия, воинского снаряжения, пороха и ядер. В начале лета 1552 г. в Свияжске стояли войска под командованием князя Александра Горбатого-Шуйского.

Русская рать шла на Казань несколькими маршрутами. Полки большой, передовой и левой руки двигались через Рязань и Мещеру. Остальные войска во главе с царем покинули Коломну и через Владимир пришли в Муром, куда во главе 30 000 воинов прибыл бывший казанский хан Шигалей (Шах-Али). Вместе с ним явились астраханские царевичи Кайбула и Дербыш-Алей, их войско насчитывало 20 000 нукеров (10, 409). В Муроме государь составил роспись воевод по полкам: «В болшом полку воеводы боярин Иван Федорович Мстиславский да слуга князь Михайла Воротынский. В передовом полку воеводы боярин князь Иван Иванович Пронский да князь Дмитрий Иванович Хилков. В правой руке воеводы, стояли на Кошире, боярин князь Петр Михайлович Щенятев да князь Андрей Михайлович Курбский. В левой руке воеводы князь Дмитрий Иванович Микулинский, да Дмитрей Михайлович Плещеев… а в сторожевом полку велел быти воеводам из Мурома боярину князю Василью Семеновичю Серебренаго да Семену Васильевичю Шереметева. В яртоулех были князь Юрьи Иванович Шемякин-Пронский да князь Федор Иванович Троекуров» (99, 135–136). Летописец приводит фантастические данные о численности русской рати: «Всего же во всех полках было тогда русской силы – благородных князей, и бояр, и великих воевод, и храбрых отроков, и крепких конников, и хорошо обученных стрелков, и сильных бойцов, облаченных в твердые панцири и доспехи, – триста тысяч, и пищальников – тридцать тысяч; судового войска – сто тысяч; и с касимовским царем Шигалеем, и с царевичами иноязычной татарской силы – служащих русскому царству князей и мурз, и казаков – шестьдесят тысяч; к этим же и черкас – десять тысяч, и мордвы – десять тысяч, и немцев, и фрягов, и ляхов тоже десять тысяч, помимо обычных воинов, конных и пеших, перевозящих снаряжение» (10, 411). По свидетельству князя Андрея Курбского, участника похода на Казань, полк правой руки насчитывал 12 000 всадников и 6000 пеших стрелков и казаков (11, 39), ертоул – 7000 воинов (11, 37), царский полк – 20 000 человек (11, 57). Сколько ратников было в остальных полках, Курбский не сообщает, хотя на основании его рассказа можно сделать вывод о том, что русская рать насчитывала 90 000 человек (11, 45). По его данным, в царском войске было 150 больших и средних пушек (11, 41). Переправившись через Оку, царская рать форсировала реки Теша, Алатырь, Сура и вышла к Борончееву городищу. Войско Мстиславского перешло Оку, Цну, Мокшу и 4 августа соединилось с полками Ивана IV. На следующий день объединенное войско продолжило поход и 13 августа подошло к Свияжску. В крепости уже была сосредоточена артиллерия и необходимое для осады снаряжение. 15 августа царские полки стали на ладьях форсировали Волгу. Первыми на левый берег высадились воины ертоула, следом стали переправляться воины передового полка. В этот момент казанский хан Едигер атаковал русское войско. Как пишет летописец, у хана было 50 000 воинов (10, 415). Едигер всё правильно рассчитал и нанес удар в тот момент, когда противник был наиболее уязвим. Ертоул продержался до прибытия передового полка, огнем из пищалей русские воины отразили все вражеские атаки. Бой на Царевом лугу, у Гостина острова продолжался три часа, за это время через Волгу переправились полки правой и левой руки. Когда казанское войско взяли в клещи, Едигер понял, что битва проиграна, и отступил в город. 17 августа Иван IV ступил на левый берег Волги, переправа продолжалась семь дней, но передовые русские части появились в окрестностях Казани уже 19 августа. Город располагался на возвышенности, был хорошо укреплен, мощные дубовые стены с 15 башнями и глубоким рвом служили Казани надежной защитой. Общая протяженность городских укреплений достигала 5 км. Речки Казанка и Булак, по словам Курбского, «сильно заболоченная и непроходимая» (11, 37) защищали подступы к крепости с северо-востока и юго-запада. Автор «Казанской истории» оставил подробное описание крепости: «Город же Казань очень-очень крепок: стоит он на высоком месте между двух рек, Казани и Булака, и огражден семью стенами из длинных и толстых дубовых бревен. Промежутки же между стенами засыпаны хрящом, и песком, и мелким камнем. Толщина стен со стороны рек Казани и Булака достигает трех саженей, и места эти неприступны. И, быстро двумя реками обтекши город с обеих сторон, сливаются воды у стен города в одну реку – Казань, и та река двумя устьями впадает в Волгу за три версты выше города – по реке той и назван город Казанью. Словно крепкими стенами, окружен был водами город тот, только с одной стороны – со стороны Арского поля, было небольшое место для приступа. Но в том месте городская стена была толщиною в семь сажень, и возле нее был выкопан глубокий ров» (10, 419). Гарнизон Казани насчитывал 30 000 хорошо вооруженных и обученных воинов (11, 39). Наиболее уязвимыми городские укрепления были со стороны Арского поля, но татарские военачальники постарались исправить этот недостаток. Они не стали сосредотачивать все силы в Казани, а выделили в распоряжение князя Япанчи 20 000 воинов и 2000 ногайцев, чтобы он атаковал с тыла вражеский стан. В глубине Арского леса, находившегося в 15 км. от Казани, была построена крепость, где и базировался отряд Япанчи. По замыслу казанских военачальников, русское войско должно было оказаться между молотом и наковальней. Узнав о приближении царской рати, казанцы сожгли посады и укрылись в крепости. Когда русские полки приблизились к Казани и стали по наведенным мостам переходить через речку Булак, Едигер вновь напал на вражеское войско. В этот раз хан бросил в бой 5000 конных копейщиков и 10 000 пеших лучников, «наши крепко сразились с ними, и бой был немалый» (11, 37). Вновь сказалось превосходство русских в огневом бое, стрельцы нанесли противнику значительный урон и отбросили в город. С казанских башен ударили пушки, но никакого ущерба противнику не нанесли.

23 августа Казань была взята в плотную осаду. Полк правой руки и войско Шигалея встали напротив Ногайских ворот, передовой полк и войска астраханских царевичей за речкой Булаком у Елбугиных и Кебековых ворот, ертоул занял позиции за Булаком, напротив Мураливых ворот. Полк левой руки стоял за речкой Казанкой у Водяных ворот, сторожевой полк также расположился за Казанкой у Царских ворот (10, 417). Иван IV с царским полком и войсками двоюродного брата Владимира Старицкого встал у Кабана озера. Вечером 24 августа случилась сильная буря, многие суда с припасами и воинским снаряжением затонули. Царь Иван срочно отправил в Свияжск людей за пополнением необходимых запасов для ведения осады. Иван Васильевич приказал везти из Москвы казну и припасы, поскольку «зазимовати хотяше тут» (64, 205). 25 августа ертаул и передовой полк бились с казанцами и загнали их обратно в город. 26 августа Иван IV приказал сооружать земляные укрепления у Царских, Арских, Алатыковых и Тюменских ворот. В этот же день царь повелел начать установку осадных тур (башен). Выполняя волю государя, князь Михаил Воротынский спешил половину всадников большого полка и приказал катить к стенам туры. В помощь Воротынскому Иван Васильевич направил отборных воинов из царского полка. Половина большого полка под командованием Ивана Мстиславского в полной боевой готовности ожидала вражеского нападения. Вечером русские двинулись к городу, впереди шли стрельцы и казаки, за ними катили туры, следом шли дети боярские во главе с Воротынским. В это время с башен Казани ударили пушки, татары пошли на вылазку и атаковали боевые порядки противника. Произошел жестокий бой, русские отбили атаку и загнали противника в город. Стрельцы и казаки прорвались к стенам, попрыгали в ров и оттуда били врагов из пищалей и луков. Дети боярские установили туры в 50 саженях от стены, Воротынский отозвав казаков и стрельцов, приказал им окопаться перед турами. Казанцы вновь пошли на вылазку, битва перешла в рукопашную, «и биющеся и за руки имася» (64, 206). После полуночи татары отступили в город. 27 августа боярин Михаил Морозов установил на турах пушки и начал обстрел Казани: «безпрестани по граду бити стенобитным боем» (64, 207). 28 августа князь Япанча вывел войско из леса и на Арском поле атаковал передовой полк. Сначала татарам удалось потеснить русских, но когда в бой вступил большой полк, Япанча был вынужден отступить. Русские продолжили устанавливать туры, всё ближе и ближе приближаясь к стенам Казани. Япанча попытался отвлечь на себя внимание и вновь вывел войско на Арское поле, однако в бой вступать не стал и ограничился демонстрацией силы. Общей ситуации это не изменило, русские продолжили осадные работы. Когда промежутки между турами были соединены частоколом, город оказался в тесной блокаде. Но главной проблемой для царских воевод оставался Япанча. По свидетельству Курбского, татары «урон наносили нам в людях и лошадях, когда ездили наши слуги добывать траву для лошадей, притом что командиры, охраняя их со своими полками, не всегда могли защитить их вследствие коварства басурман и стремительных, внезапных и быстрых их набегов» (11, 43). На военном совете у Ивана IV было решено разделить войско на две части, половину ратников оставить охранять пушки и туры, другую половину под командованием князя Александра Горбатого-Шуйского направить на борьбу против Япанчи. В общей сложности под командованием князя Александра было 30 000 всадников и 15 000 пеших стрельцов и казаков (11, 45). В операции участвовали воевода Петр Серебряный с детьми боярскими из царского полка, князь Юрий Шемякин-Пронский с воинами передового полка, стрельцы и отряды мордвы (64, 208) В ожидании противника русское войско укрылось за грядой холмов. На следующий день конные и пешие отряды Япанчи вышли из лесу и ударили по вражеским войскам. Русские отступили к обозу, татары кинулись их преследовать и оказались среди телег и повозок, где их конница пришла в совершенное расстройство. Воспользовавшись сумятицей в рядах противника, Александр Горбатый повел воинов в атаку. Япанча не смог перестроить войско, оказался отрезан от леса и потерпел сокрушительное поражение. На протяжении 15 верст русские преследовали разбитого врага, потери среди татар и ногайцев были чудовищные, около 1000 воинов Япанчи попало в плен (11, 45). Чтобы закрепить успех, 6 сентября Александр Горбатый и князь Семен Микулинский повели полки на Арскую крепость. Русские воины прорвались через наспех сооруженные татарами и ногайцами укрепления, разбили остатки войска Япанчи и вступили в опустевшую крепость – уцелевшие защитники разбежались по лесам. После этого воеводы в течение десяти дней собирали добычу и провиант в богатой местности, освобождали русских пленников и брали в плен жителей окрестных сел и деревень. Царский лагерь оказался надолго обеспечен продовольствием. Набег луговых черемисов, угнавших большое количество лошадей, общей стратегической ситуации не изменил, русские воеводы догнали грабителей, одних перебили, других взяли в плен. После разгрома Япанчи судьба Казани была решена.

Пока одни воеводы зачищали Арский лес, другие продолжали осаду города. 4 сентября военные инженеры Ивана IV сделали подкоп под башню около Муравлевых ворот, где находился потайной ход на берег реки Казанки. Здесь били ключи, из которых защитники брали воду. В подкоп заложили двадцать бочек пороху и взорвали, множество народу погибло от разлетевшихся во все стороны камней и бревен. В крепости начались проблемы с водой, что значительно ухудшило положение казанцев. Всё это время не прекращались обстрелы города, Арские ворота были разрушены до основания. Из-за непрерывной стрельбы русских пушкарей защитники не могли находиться на стенах, были вынуждены оставлять позиции и прятаться в укрытиях. Но пушки свои оставляли заряженными и как только русские приближались к городу, возвращались на стены и вели огонь по врагу. По приказу царя дьяк Иван Выродков выстроил осадную башню высотой в тринадцать метров. На башню поднялись стрельцы, «и взнесли на нее много наряду, полуторные пищали и затинные» (64, 211). В результате обстрелов с этой башни в Казани погибло 10 000 человек, включая мирное население (11, 51). Воевода Воротынский уверенно руководил наступлением на город, на его участке осадные туры всё ближе и ближе приближались к крепостным стенам. Татары пытались этому помешать, прорывали в земле ходы и потайные лазы, незаметно подбирались к вражеским позициям и вступали с русскими в рукопашные схватки. Бои отличались крайним ожесточением, в одной из схваток был ранен Михаил Воротынский, от неминуемой смерти воеводу спасли крепкие доспехи. В этом сражении получил рану в лицо воевода Петр Морозов, был ранен в грудь князь Юрий Кашин. Большой бой произошел у Збойливых ворот, казанцы и ногайцы пошли на вылазку и атаковали ертоул, но были отбиты пищальным огнем стрельцов. В пятницу 30 сентября царские инженеры привели в действие заложенные в подкопах заряды: «и взорвало тарасы с людми Казаньскими на высоту великую, и с высоты бревна падоша в город и побиша множество Татар» (64, 213). Атака на город началась спонтанно, русские ударили по Арским, Тюменским, Алатыковым и Царевым воротам. Татары ринулись в контратаку, рукопашные схватки закипели во рву, на мостах и в городских воротах. Русские пушкари продолжали вести стрельбу, превращая в развалины казанские укрепления. Войска князя Михаила Воротынского и окольничего Алексея Басманова поднялись на стены в районе Арских ворот и прорвались на улицы города. Воевода послал к царю за подкреплениями, чтобы развить успех, но царь Иван приказал ратникам отступить. Трудно сказать, чем было вызвано это решение. Возможно, Иван IV решил, что войско не готово к генеральному штурму, проявил осторожность и решил перестраховаться. Как бы там ни было, реальный шанс захватить Казань был упущен. Воротынский был вынужден отвести войска с городских улиц: «Воином же не хотяше отоити от поганых, но с нуждею отсылаше их» (64, 213). Дети боярские, стрельцы и казаки закрепились на захваченном участке стены и приготовились к отражению вражеских атак. Люди Воротынского и Басманова двое суток просидели на стенах, воины ждали, когда полки приготовятся к штурму. Горели мосты у Царских, Алатыковых и Ногайских ворот, пушки непрестанно били по городу. Беспрерывный обстрел своё дело сделал, пушкари «збиша до основания стену градскую» (64, 214). Защитники города напротив проломов сооружали деревянные укрепления, возводили насыпи и рыли траншеи. 1 октября царь приказал готовиться к приступу, ратники заваливали деревом и землей городской ров, изготавливали мостки для штурма. Попытка Ивана IV убедить казанцев сложить оружие успехом не увенчалась, битва стала неизбежной. В атаке на город должны были участвовать две трети русской рати, третья часть оставалась в резерве, «для охраны благополучия царя» (11, 51).

Атака на город началась 2 октября, за два часа до рассвета, когда был взорван подкоп в районе Арских ворот. Чудовищной силы взрыв разметал остатки стен, «и многие бревна и людей на высоту взметающе» (64, 216). Русские полки устремились на штурм. Защитники подпустили врагов поближе, а затем открыли ураганный огонь из пушек, пищалей и луков. Татары поливали государевых людей кипящей смолой, сбивали бревнами и камнями. Курбский вспоминал, что «густы были тогда стрелы, как частый дождь, а камней столь бесчисленное множество, что и воздуха не видно» (11, 53). Несмотря на яростное сопротивление, русские поднялись на стены и после отчаянной рукопашной схватки сбросили татар в город. Битва на улицах приняла ещё более ожесточенный характер. Ситуация усугубилась тем, что часть русских воинов занялась грабежом. Татары и ногайцы этим воспользовались, ударили в сабли и потеснили войска противника. Ситуация сложилась критическая, однако Иван IV по неизвестной причине уклонился от руководства боем. Сначала он слушал молебен в походной церкви, а затем со стороны наблюдал за штурмом. И тогда воеводы взяли государеву хоругвь, развернули её около Царских ворот Казани, «и самого царя, взяв за узду коня его, – волей или неволей – у хоругви поставили» (11, 55). Половина всадников из государева полка спешилась и ринулась в город. На узких улицах Казани разыгралось полномасштабное сражение, под натиском превосходящих сил противника татары стали отступать к ханскому дворцу. Последними очагами сопротивления стали мечети перед дворцом и сам дворец. Защитники мечетей полегли все до одного, после полуторачасового боя дворец был взят, хан Едигер попал в плен. Около 6000 татарских всадников попытались прорваться из города, но попали под обстрел русских пушек, а затем были разгромлены полком Петра Щенятева и Андрея Курбского. Казань пала.

Взятие Казани имело огромное значение для Московского царства. Победа была достигнута благодаря качественному и количественному превосходству русских в артиллерии и отличной работе военных инженеров, среди которых были иностранные специалисты. Как хан и военачальник, Едигер сделал всё возможное для защиты Казани. Другое дело, что силы противоборствующих сторон изначально были неравны.

88. Битва при Судьбищах (3–4 июля 1555)

В июне месяце 1555 г. Иван IV решил нанести упреждающий удар по владениям крымского хана и тем самым предотвратить нападение Девлет-Гирея на рубежи Московского государства. Отправленная государем в поход рать состояла из трех полков.

Войны второй половины XVI в. за воссоединение русских земель. Из книги Е.А. Разина «История военного искусства»

Большим полком командовали главный воевода боярин Иван Васильевич Шереметьев Большой и окольничий Лев Андреевич Салтыков; передовой полк возглавили окольничий Алексей Данилович Басманов и Бахтеяр Зюзин; во главе сторожевого полка стояли Дмитрий Михайлович Плещеев и Степан Сидоров. Рать насчитывала 13 000 воинов (11, 79). Согласно Никоновскому летописному своду, «всех было с воеводами детей боярских 4.000, а с людми их и казаков и стрелцов и кошевых людей тринтцать тысячь» (64, 258). Воеводы должны были прийти на Мамаев луг и «промыслити над стада послати Крымские, а самим того беречи» (64, 256). Суть приказа была проста – захватить ханские табуны и при этом избежать столкновения с превосходящими силами противника. На первый взгляд, поставленная государем задача казалась второстепенной, в действительности всё было гораздо сложнее. Ханское войско было конным, захват многочисленных табунов наносил серьезный удар по боеспособности крымчаков. Предположительно, Мамаев луг находился в низовьях левого берега Днепра, что делало поход русской рати опасным предприятием.

2 июня рать Ивана Шереметьева покинула город Белёв и двинулась на юг по Муравскому шляху. Воевода тщательно соблюдал меры предосторожности, конные разъезды охраняли углубляющиеся в степь русские войска, «имеющи стражу крепкую и подъезды» (20, 140). 22 июня в верховьях рек Коломак и Мжа к воеводе Шереметьеву прибыл гонец от станичника Лаврентия Колтовского с тревожными вестями. Выяснилось, что крымский хан с большим войском переправился через речку Донец и собирается ударить либо по Туле, либо по Рязани. Шереметев отправил к царю гонца Ивана Дарина с донесением о сложившейся обстановке, а сам срочно развернул войска и по татарской сакме поспешил вслед за ханом. Воевода надеялся, что Девлет-Гирей «станет воевати и розпустит войну» (64, 257), т. е. оправит своих воинов грабить русские земли. И как только крымчаки потеряют осторожность, ударить всеми силами по не готовому к битве противнику. В любом другом случае шансы Шереметева на успех были невелики, у крымского хана было 60 000 воинов (64, 256). Вскоре воеводе стало известно, что Девлет-Гирей оставил всех запасных коней в лагере (коше) и пошел на Русь. Почему так произошло, пояснил Андрей Курбский: «Известно, что у крымского хана обыкновение в пяти– или шестидневных переходах всегда оставлять на всякий случай половину коней своего войска» (11, 79). Иван Шереметев воспользовался ситуацией и отправил на вражеский стан «детей боярскых многых» под командованием голов Ширяя Кобякова и Григория Желобова (64, 258). Общая численность отряда была 6000 человек. Рейд завершился успешно, было захвачено 60 000 коней, 200 аргамаков, 80 верблюдов и 20 пленников, от которых стало известно, что Девлет-Гирей решил напасть на Тулу. Об этом немедленно было доложено Шереметеву. Мы не знаем, действовали Кобяков и Желобов по приказу главного воеводы или сами проявили инициативу, но захваченные табуны они погнали по разным направлениям – в Рязань и в Мценск (64, 257). Шереметев лишился 6000 воинов и остался с половиной войска. Здесь воевода допустил ошибку, имевшую роковые последствия. Вместо того чтобы оставаться на месте и выполнить государев наказ не вступать в боевое соприкосновение с главными силами противника, он продолжил погоню за ханом.

28 июня Иван IV получил от Шереметева весть о походе крымчаков. Государь немедленно послал в Коломну воеводу Ивана Мстиславского «с товарищами», а 30 июня вместе с Владимиром Андреевичем Старицким и казанским царем Симеоном во главе полков сам отправился в Коломну. Здесь государю стало известно, что Девлет-Гирей идет на Тулу. Иван Васильевич поспешно выступил из Коломны навстречу крымчакам, под Каширой русская рать переправилась через Оку и продолжила движение к Туле. От пленников царю стало известно, что Девлет-Гирей узнал о выдвижении русских полков, испугался и спешно повернул назад. Иван IV отправил вперед передовой полк и приказал ускорить движение войск. На Стольце к государю прибыл гонец от Шереметева, доложивший об успешном нападении на крымский кош и захвате ханских табунов.

Иван Шереметев продолжал идти по следам крымчаков. 3 июля в полдень, в 150 верстах от Тулы, у села Судьбищи русская рать вошла в боевое соприкосновение с передовыми отрядами противника. Как писал тульский краевед И.Ф. Афремов, «Село Судьбище… лежит ныне в Новосильском уезде, близ большой елецкой дороги, на речке Любовши» (124, 138). И хотя воевода не ожидал встречи с вражеским войском, Шереметев сходу атаковал неприятеля и начал теснить крымчаков. Ожесточенные схватки продолжались до самой ночи, крымская конница была разгромлена наголову, победителям досталось знамя Ширин-бея, одного из главных военачальников Девлет-Гирея. Победа была убедительная: «передовой полк царев и правую руку и левую потоптали, и знамя взяли Шириньскых князей» (64, 256). И только теперь Шереметьев осознал, в каком сложном положении оказался, он не предполагал, что хан повернет назад, и не планировал встречаться в открытом бою со всей ордой. Опасаясь за исход завтрашнего сражения, он ночью отправил гонцов к Кобякову и Желобову с приказом немедленно возвращаться. Но из шеститысячного отряда в лагерь вернулось лишь 500 человек, остальные ушли к Рязани и Мценску. Совсем иная ситуация сложилась у крымчаков. Ночью с главными силами подошел Девлет-Гирей, теперь численный перевес над русскими был просто колоссальный. И все-таки хан не хотел вступать в бой, он боялся подхода русских полков во главе с Иваном IV. Здесь свою роль сыграл его величество случай. Во время боя в плен попали два русских дворянина, один из них под пытками рассказал, что у Шереметева очень мало бойцов, поскольку половина войска ушла отгонять захваченные у хана табуны. Девлет-Гирей изменил мнение и решил наутро атаковать русских.

Для Шереметева всё складывалось плохо, это понимал он сам, это понимали и его подчиненные. Опасаясь вражеского прорыва, кошевые увели обоз в дубраву, под прикрытие оврагов и буераков, где и сделали засеку: «в баераке едином обсекошася» (20, 141). Семь тысяч русских воинов были готовы противостоять шестидесятитысячной орде. На рассвете Иван Шереметев не повел своё немногочисленное войско в атаку. Крымчаки были поражены мужеством главного воеводы: «Некто безбожный, – неверный, который по своей кабаньей отважности, собачьему бешенству, называемый Шеремед (человек-лев), с своими чертями собратьями облили головы правоверных железным дождем и помёл огненными метлами свинца» (124, 139). Битва продолжалась до полудня, Шереметев мощным ударом смял крымскую конницу и погнал её в сторону ставки Девлет-Гирея: «Один хан ещё держался с янычарами (было их с ним около тысячи с ружьями, и пушек немало» (11, 81). Здесь конные дети боярские попали под плотный вражеский огонь, смешали ряды и стали отступать. Шереметев был ранен, под главным воеводой подстрелили коня и скакун сбросил всадника на землю. Раненного Шереметева дети боярские увезли в обоз, русское войско осталось без командующего. Крымская конница вернулась на поле боя и рассеяла дезорганизованных вражеских всадников. Катастрофа была неминуема, но ситуацию спасли окольничий Алексей Басманов и Степан Сидоров. Воеводы примчались в дубраву и велели «тут бити по набату и в сурну играти» (64, 257). Около 5000 детей боярских, боевых холопов и стрельцов услышали призыв и укрылись в обозе. Басманов и Сидоров пресекли панику, организовали оборону и расставили людей на позициях. Огнем из пищалей и стрельбой из луков русские встретили вражескую атаку. Три раза крымчаки штурмовали засеки и три раза отходили с большими потерями. В бою был ранен Степан Сидоров, пуля попала ему в колено, другую рану воевода получил от копейного удара. Перед восходом солнца битва затихла, крымчаки отступили на исходные позиции. Девлет-Гирей хотел продолжить битву на следующий день, но когда узнал от пленных, что Иван IV находится в Туле и должен прибыть на место сражения, испугался и приказал уходить в степь. О потерях крымчаков информация отсутствует, летописец только отметил, что «Шереметев со товарыщи побил многых лутчих людей, князей и мурз и ближних людей» (64, 261). Согласно Никоновской летописи по Академическому списку, в битве погибло 325 детей боярских и 34 стрельца, о том, сколько пало «боярских людей», информации нет (64, 258). В Никоновской летописи по Синодальному списку присутствует другое свидетельство – детей боярских погибло 2000, стрельцов 34, а боевых холопов и кошевых 5000 (64, 258). Остатки войска Алексей Басманов привел в Тулу, Степана Сидорова увезли в Москву, где через пять недель храбрый воевода умер от ран.

Иван IV щедро наградил участников битвы. Несмотря на отдельную тактическую неудачу, стратегическая цель была достигнута, поход Девлет-Гирея на Русь был сорван.

Московитский всадник. Из книги Сигизмунда Герберштейна