– Прочел, – просто сказал он.

– И?..

– Ничего, годится.

Уверен, что мои философствования о том времени, о старости, о жизни и смерти, были ему чужды. Из текста должно ясно следовать – кто, с кем, за кого, кто хорош, кто плох. Исходя из этих соображений, он советовал раскопать и написать, кем в действительности была организована параллельная Олимпиада в Триполи (1976), кто конкретно приказал Кампоманесу прервать матч Карпов – Каспаров (1984/85) и т. д. Но подобные темы не волновали меня абсолютно.

Сам он любил детективы в глянцевых обложках, продающиеся в аэропортах для того, чтобы убить время в полете. Однажды презентовал мне один такой, под названием Karpov’s Brain, настоятельно советуя прочесть. Название не имело никакого отношения к его извечному врагу, а так… Это был довольно скверно написанный детектив о борьбе секретных служб СССР и США, и я не смог одолеть больше десятка страниц. Там всё было ясно – безоговорочно хорошие ребята из ЦРУ борются с не менее безоговорочно отвратительными типами из КГБ, которых в итоге и побеждают. Виктор же продолжал уверять, что это замечательная книга.

Понравилась ему и книга Фридриха Незнанского «Одержимость»: «Автор выказал знакомство с шахматным миром, показал, что компьютер негативно влияет на человека». Это ему, очевидно, было очень по душе. Начал даже рассказывать содержание – о психопате, убившем известного шахматиста, и о том, что под фамилией Осетров на сей раз выведен именно Карпов…

Любил исторические анекдоты, всякие выражения на иностранных языках. Натыкаясь на незнакомое слово, не ленился, лез в словарь.

В феврале 1996 года играли вместе в Каннах, в турнире, где представители старшего поколения встречались с сильнейшими юношами Франции. За десять дней до начала соревнования он, катаясь на лыжах, сломал ногу. С трудом поднимался на сцену зала гостиницы «Маджестик», засовывал костыль подальше под стул, находил удобное положение для закованной в гипс ноги и принимался за дело. По окончании партии часами анализировал ее, уходя из зала одним из последних.

Петра сидела обычно неподалеку, читая или решая очередной кроссворд. Со стороны сцены, где стоял его столик, доносилось характерное пофыркивание и смех. И, как следует присмотревшись, в прославленном мэтре можно было разглядеть Витю Корчного времен какого-нибудь львовского четвертьфинала первенства СССР (1949), когда он сам был ненамного старше своих сегодняшних соперников.

После турнира пребывал в отличном настроении: на всех юношей в десяти партиях он отпустил только одну ничью. Вечером сидели в ресторане, он заказал коктейль «Кир».

– А знаете, что русское «кирять», наверное, от французского «кир» пошло? – сказал Виктор. – Вообще-то я по-французски ни в зуб ногой, помню только выученное от вас когда-то qui a bu boira («кто пьет, тот и будет пить» или «горбатого могила исправит». – Г.С.).

Когда нам принесли корзинку с хрустящими булочками, он начал отламывать кусочки. Сказал ему:

– Французского «pain», как бы ни старались англичане, слово «bread» никогда точно не передаст.

Посмотрел на меня пристально:

– Это оттого, что ни те, ни другие не знали слова «хлеб».

И, выдержав паузу, добавил:

– Если бы моя приемная мать не работала в блокаду на кондитерской фабрике, вы бы со мной сейчас не разговаривали…

В выходной день на январском турнире в Вейк-ан-Зее (2000) ужинали у меня дома. Подошел к книжным полкам, стал рассматривать переплеты.

– Я, знаете ли, тоже книги покупаю, но читать – почти не читаю. Вот недавно мемуары Горбачева купил, стал читать – неинтересно, так я сыну отдал. А вот современную книгу начал, «Верный Руслан» – вроде ничего даже (повесть Георгия Владимова «Верный Руслан» вышла на Западе еще в 1975 году. – Г.С.).

Когда несколько лет назад Петра стала жаловаться, что муж всё время проводит за шахматами, я спросил, читает ли он что-нибудь.