Его трактовка французской с 3.Nd2 c5, где наличие изолированной пешки d5 с лихвой окупалось богатой фигурной игрой, открытого варианта «испанки», возрожденного Корчным на самом высоком уровне, идеи за белых против системы Тартаковера в ферзевом гамбите заставили пересмотреть оценку всех этих дебютных построений. Да и популярный сегодня вариант с 7.Nf3 в главной системе защиты Грюнфельда тоже одним из первых начал играть Корчной.
Однажды после общепринятых ходов в разветвлении английского начала, встречавшемся на практике многие тысячи раз, Виктор неожиданно задумался и предложил:
– А что если так попробовать? Пешку ведь брать белым опасно, а если разменять всех коней, позиция совсем пустая получается…
Он взглянул на позицию так, как будто увидел ее впервые, «забыв», что думают о ней другие и что на эту тему есть немалая глава в дебютных руководствах. Было это на сборе в Зеленогорске весной 1970 года, а вариант с парадоксальным выпадом коня на четвертом ходу разросся потом в целую систему.
Многие варианты староиндийской защиты, которую он считал очень трудной для черных, а в глубине души – даже сомнительной, немыслимы в современной теории без идей Корчного. Вернувшись с Олимпиады в Нови-Саде (1990), жаловался:
– Проиграл китайцу в староиндийской, а ведь я был близок к тому, чтобы опровергнуть ее вообще. Просто закрыть староиндийскую! Посмотрите, посмотрите ту партию…
Как-то я советовал ему не применять новинку в турнире, казавшемся мне не очень значительным, приберечь ее для другого, более важного.
– Для другого турнира что-нибудь новое придумается, – отвечал Виктор. – Я не дорожу новинками.
Работавшие с ним знают, что Корчной мог с удовольствием анализировать позицию из любого дебюта: мало найдется в теории начал, которые он хотя бы раз да не испробовал.
Готовясь к матчу с Карповым в Мерано (1981), думал о голландской защите и даже сыграл тренировочный матч с Игорем Ивановым. Сокрушался:
– К сожалению, Иванов старался идти там своими путями, а мне как раз хотелось посмотреть, как играть в “каменной стене” против основных продолжений…
Артур Юсупов вспоминал, как Корчной, разбирая закончившуюся партию на турнире в Убеде (1997), качал головой:
– М-да… Этот вариант защиты Нимцовича я недостаточно изучил. Надо будет серьезно заняться им в ближайшее время.
Во время четвертьфинального матча претендентов с Яном Тимманом (Брюссель 1991) Виктор вдруг заявил, что гамбит Яниша в «испанке» можно играть, довольно долго занимался им со своим секундантом Владимиром Тукмаковым, затем испытал в 3-й партии, проиграл и… оставил его навсегда. Но годы спустя, увидев партию Ананд – Раджабов (Морелия/Линарес 2008), снова заговорил о гамбите Яниша, регулярно применявшемся азербайджанским гроссмейстером: что там не так просто получить преимущество, что он смотрел разные варианты и т. д.
Подавляющее большинство профессионалов слишком легко поддается соблазну использовать наигранные схемы, верой и правдой служащие дебюты, но это было не для Корчного: он постоянно работал над расширением своего репертуара.
Иногда, чтобы заставить мысль работать с первых ходов, играл с листа, избирая дебюты, не входившие в его репертуар. Партию с Золтаном Рибли (Рейкьявик 1988) начал ходом 1.е4, что делал крайне редко, и победил, проведя бравурную атаку в стиле Таля. А ведь венгерский шахматист имел репутацию одного из лучших знатоков сицилианской и был в числе сильнейших гроссмейстеров мира.
Узнав, что в издательстве
Защита? Атака!
Лев Альбурт, оставшись летом 1979 года на Западе, вскоре получил ободряющее письмо от Корчного, а спустя некоторое время маэстро предложил бывшему одесскому гроссмейстеру позаниматься вместе. Уже в декабре того же года Альбурт приехал в Швейцарию и был принят самым радушным образом.
«Работать с Корчным было крайне интересно и в то же время чрезвычайно утомительно, – вспоминает трехкратный чемпион Украины и США. – Наши бдения нередко затягивались допоздна. Казалось бы, пришли к вполне определенному выводу, но Виктор всё вертел позицию то с одной, то с другой стороны. В январе 1980-го мы отправились в Вейк-ан-Зее, где я познакомил его с Ясером Сейраваном, и после того турнира мы начали заниматься втроем. Мне было тогда тридцать четыре, а Сейравану вообще только двадцать, но зачастую именно мы с Ясером не выдерживали интенсивного темпа Корчного и отдыхали по очереди. Маэстро же был неутомим».