Книги

Злодей. Полвека с Виктором Корчным

22
18
20
22
24
26
28
30

И снова стороны не сошлись в гонораре, хотя Хохлов, искренне желая помочь Корчному, просил фактически только возмещения расходов.

Не только поражение, но и вся обстановка во время того матча так подействовала на Корчного, что он заявил: «Матч в Мерано был настолько гадким, несправедливым, принес мне столько горя, что я решил и объявил во всеуслышание, что больше я с Карповым матчей играть не буду».

Даже если участие в матчах на первенство мира зависело не только от него, после Мерано у Корчного пропали жизненные ориентиры, да и возраст давал о себе знать. Он понял это сам: «Я потерял перспективу, и, может быть, в связи с этим произошел спад жизненной энергии, необходимой для успешных шахматных выступлений».

Подобное произошло с Бобби Фишером после победы над Спасским. Когда у него спросили, что он чувствует, американец сказал: «Появилось ощущение, что у меня отняли мое самое заветное желание». Только у Фишера это ощущение появилось после завоевания чемпионского титула, а у Корчного – после тяжелого поражения в третьем матче с Карповым.

И действительно, хотя впоследствии Корчной еще играл в претендентских матчах и побеждал во многих турнирах (включая межзональный-1987), кривая его успехов медленно поползла вниз. Да и на шахматном небосклоне зажглась новая звезда, да еще какая – Гарри Каспаров!

Карпов утверждал, что их отношения с Корчным нормализовались, как только ушла острота соперничества, что время всё сгладило. Внешне всё так и выглядело: после перестройки Корчной не раз приезжал в Россию, они с Карповым раскланивались, обменивались парой-тройкой фраз, играли в одних турнирах и даже за одну клубную команду.

Когда спрашивали Корчного о восстановлении мира с бывшим неприятелем, он прибегал к библейским параллелям: «Ведь христианство учит, что нехорошо сохранять ненависть в своих душах навечно. Надо научиться прощать своих врагов». И добавлял, что отношения у них вполне цивилизованные, поясняя, впрочем: ведь даже с врагами имеешь дипломатические отношения.

Но всё равно что-то свербило в душе: проходил турнир, и он давал очередное интервью, в котором снова обрушивался на своего недруга.

Позвонил 1 мая 2003 года:

– Скажите, правда ведь, хорошо я того по носу щелкнул?..

– ?!?!

– Играю сейчас в командном первенстве России в Тольятти. Нормально должен играть на второй или третьей доске, но (торжествующе) когда узнал, что Карпов тоже в команде, сказал, что в этом случае – только на первой!.. Сейчас, знаете, пишу автобиографию, и когда снова вспоминаю, что он делал со мной в Багио, у меня сердце болит…

В начале 2004 года опять говорили по телефону.

– Предложили давеча сыграть матч с Карповым – двадцать пять лет спустя, как бы. Отказался. Сказал – и Карпов мне не симпатичен, да и сама идея так себе…

Решил воспользоваться тем, что он сам завел разговор на эту тему. Спросил:

– Как думаете, Виктор, если бы не на Филиппинах играли, а в другом месте, изменилось ли бы что-то? В Голландии или Австрии, у вас ведь Грац стоял тогда на первом месте…

Ушел от ответа:

– Что я должен был сделать точно, так это назначить другого руководителя делегации. Это точно. Не вздорную бабу, которая только и умеет, что на базаре ругаться, а солидного человека.

– Вы это о Петре?

– О ком же еще… Если бы у меня был такой руководитель делегации, как Батуринский, посмотрел бы я на советских в Багио!