Рядом послышался глухой стук, и на меня повалился волхв, из груди у него торчал наконечник стрелы. Из уголка рта тихо сочилась кровь. Грудь тихо вздымалась, значит еще жив, но легкое повреждено. Еще минут 10–15 проживет, потом отек легких и смерть. Я лежал, анализируя все это, а рука уже вытащила наган и взвела курок. Сзади раздались шаги:

— Ну что, Сипатый, я же говорил, что не промахнусь! — хвастливо раздался голос позади меня.

Я чуть склонил голову и, выглянув из-за туловища волхва, увидел в десяти метрах оборванца с луком, который, повернувшись к лесу, с кем-то разговаривал.

— Забери драгоценности и отруби им головы! — раздался голос из-за сосен.

— Да они и так окочурились! — ответил первый.

— Иди и делай, а не то ты у меня окочуришься!

Тот достал нож, положил лук и колчан на мох и двинулся к нам. Только он протянул руку к кольцу и браслету, склонившись над нами, как я выстрелил ему в сердце. Глухой звук выстрела, похожий на треск сучка, по-видимому, не услышал второй бандит. Так как от вышел из-за сосен, жаждуя золота. Боясь упустить его, я вытащил из-под себя «шмайсер» и длинной очередью срезал и его. После чего перевернул волхва, обломил наконечник стрелы, и вытащил ее из спины. Сделав ему тугую перевязку, и введя болеутоляющее, тихонько вытер ему платком лицо и губы. Он открыл глаза и прошептал:

— Окропи браслет и кольцо своей и моей кровью, как бы скрепляя их, а я буду шептать молитву.

Я не стал перечить умирающему, легонько резанул себе ладонь и обрызгал кровью браслет и кольцо. У волхва сочилась кровь изо рта, так что и тут не составляло труда обрызгать атрибуты. Как только я обрызгал их кровью, волхв начал шептать молитвы, и над жертвенным камнем стали появляться золотые всполохи. При последних словах он привстал и замертво рухнул на жертвенный камень. Черная кровь из его рта наполнила жертвенную чашу. И вот оно, чудо, волхв как бы стал испаряться, и вот его уже нет, на месте остался сухой жертвенный камень и кольцо с браслетом, которые блестели, как новые. Я одел их и, прижав кольцо ко лбу, спросил «Хранителя», почему он не предупредил об опасности. Ответ пришел незамедлительно:

— Кольцо было снято, контакт прерван! И я с тобой прощаюсь, у тебя будет другой Хранитель!

— Почему другой? — спросил я удивленно.

— Спасая тебя, погиб волхв, он теперь становится Хранителем, а я, как у вас говорится, иду на повышение.

— Подожди, Хранитель! Браслет и кольцо активировали, что изменилось?

— Ты теперь всемогущ, только загадай и поверни кольцо, и ты сможешь обладать любыми силами: становиться невидимым, переноситься и переносить все в любое время, гипнотизировать, видеть сквозь стены и проходить через них, становиться пуленепробиваемым… Одним словом, все, что ты захочешь, но у тебя поставлена цель — отнять амулет Велеса, принадлежащий Сварогу, у Чернобога. Этот амулет дает ему силу в борьбе со Сварогом, и если ты его вернешь, то он не сможет больше вредить. Амулет Чернобог спрятал где-то в будущем, и как только его коснется рука смертного, он себя обозначит, и мы тебе скажем, где амулет находится. Только не вздумай одевать его на себя, он должен быть очищен от зла, не то все зло, что в твоей душе есть, увеличится в сто раз, и ты, обладая такой силой, станешь опаснее Чернобога. А теперь прощай, князь!

Я озадаченно почесал затылок. Без меня, меня женили. Подошел и посмотрел на убитых бандитов. Мужики как мужики. Срезал кошели, висевшие у них на поясе, в каждом по десять золотых, видно, за убийство меня и волхва. Ну, им уже не надо, а мне пригодится. Решил проверить свойства браслета и пожелал видеть след, откуда они пришли. На мху появились светящиеся следы, которые уводили в чащу. Взяв коня под уздцы, другого привязал к его седлу, и мы направились пешком через урочище, так как верхом все равно было не проехать из-за веток. Следы, попетляв, вскоре вывели к ручью и пошли вдоль него в лесную чащу. Вскоре я почуял запах дыма, и услышал какие-то голоса. Привязав лошадей, я пожелал быть невидимым и тихо стал подкрадываться к поляне возле ручья. На невысоком бугре стояла почерневшая от старости изба, возле которой у костра сидело четверо таких же оборванцев. По кругу у них ходила братина с пивом или брагой[24], объемом не менее ведра. Все уже были пьяны, и поэтому разговор их я услышал издалека:

— Чо-то мужиков давно нет, видно дождаться не могут этих богатеньких! — выдохнул один из бандитов, передавая братину другому.

— Дождутся, Сипатый стреляет из лука, как бог, так что не уйдут от него, — поддержал со смехом другой.

— Да и Дрын не промах, так что погуляем еще на денежки, что отвалили за их головы. — прошамкал беззубым ртом седой старик, отхлебывая свою порцию из братины.

Обойдя эту компанию, я заглянул в дверной проем избы, завешанный шкурой, На кушетке у стены кто-то спал, завернувшись в грязное рядно[25]. Повернув браслет, я напряг свое зрение и сквозь ткань увидел бородатого мужика в дорогой одежде. Рядом с ним лежала пищаль, на боку дорогая сабля. На столе возле топчана стоял кувшин с остатками дорогого вина и недоеденный окорок. По всему выходило, что это был атаман шайки, и сейчас он, пьяный, спал. Я нова вышел и, подойдя к костру, тихо положил в угли гранату, после чего быстро скрылся в избе. Так как она была не взведена, пришлось маленько подождать, пока воспламенится капсюль от огня костра. Взрыв разметал разбойников и разбудил атамана. Он выскочил из избы с пищалью наперевес, весь взъерошенный, с перекошенным от злобы и страха лицом. Пришлось его тюкнуть сзади по голове рукоятью нагана. Пищаль выпала у него из рук, и он тихо осел на землю. Связав ему руки сзади найденными в избе веревками, я начал осматривать трофеи. У всех разбойников было по десять золотых, по-видимому, атаман дал всем их долю, так как у него в кошеле я нашел девяносто золотых. Итого, кто-то дал 150 золотых за наши головы. Значит, я разбил шайку разбойников, надо и их гнездо уничтожить. Сделавшись вновь видимым, я провел обыск в избе, где, кроме оружия, нашел сундук в подполье, полный золотых и серебряных изделий. Здесь были и чаши, и подсвечники, и ложки, и разные украшения. Тут же лежали тюки с материей. По-видимому, не один караван они ограбили. Сзади за избой стояла телега, но лошадей не было видно. Привел своих и запряг их в телегу, после чего стал грузить из подполья сокровища разбойников. Очухавшийся атаман провожал меня злобным взглядом, пришлось, чтобы не травмировать его психику, приложить его еще раз по голове, после чего он с благодарностью впал в небытие. А как бы вы реагировали, когда мимо вас таскают ваше же, нажитое непосильным трудом имущество, а вы сделать ничего не можете. Вот и остается скрипеть от злости зубами, то есть страдать. А так, чик по кумполу, и баиньки. Загрузив все в телегу, даже оружие и бочонок с хорошим вином, я подтащил и с трудом закинул тело атамана, закрепив его для верности веревками к телеге. После чего поджег избу, чтобы не было соблазна другим разбойникам. Трупы я не стал убирать, осень, уже холодно, зверям корм нужен. По едва заметной дороге вдоль ручья я часа через два выехал на проселочную дорогу, где повернул в сторону Рязани, и под мелкий моросящий дождик покатил к себе домой.