— Кто видел такой же браслет? За сведения о нем будет награда!
Беки и мурзы, посовещавшись, попросили время, чтобы узнать о нем у своих подчиненных. «Хранитель» мне произнес в голове: «Браслет движется по улице в сторону ворот!». Я тут же озвучил это хану. Он же громовым голосом приказал задержать всех, кто едет к воротам, и доставить их сюда. Вскоре стража привела двух мужчин и трех женщин. Кольцо теплом показало на одну из них. Я подошел и обнажил у нее руки, на одной из них был разыскиваемый браслет.
— Откуда у тебя он? — спросил через переводчика я. Та испуганно смотрела то на меня, то на хана.
— Отвечай! — рявкнул он.
— От матери, а ей достался от ее матери, и так много поколений! — ответила она, рухнув на колени.
Я достал десять золотых и подал ей, сказав, что это браслет, который принадлежит моему роду, и показал ей кольцо. Схватив деньги, она начала по-татарски благодарить меня.
— Отпусти их, хан, нам они больше не нужны! — сказал я, одевая на руку браслет.
Жар прошел по моему телу, сообщая о том, что еще один чудесный артефакт нашелся. Когда все вышли, хан доверительно мне сообщил:
— Я тебе уже помог, ты же теперь помоги мне! У Кучума много войска, ему помогают мурзы Толы и Евага. У всех есть воины, в сумме наберется более трех тысяч конницы, если нападут, мне не устоять. Помоги мне, и я твой брат навеки. — взмолился испуганный мною Едыгей.
— Хорошо, вечером пусть выводит войска за крепостные ворота, будто бы ожидается нападение русских. Как я узнаю, где Кучум со своими мурзами находится? — спросил я у хана.
— Бунчук красный, самый высокий, у его шатра.
— Ну, тогда все в порядке, как стемнеет, смотри со стен города, да не бойся! Тебя не тронут! — сказал я, и мы выехали из ворот Чинги-Туры.
Никто нас не задерживал и не останавливал, и мы спокойно доехали до леса. Встретили меня ребята с волнением, все ж один во вражеском городе, успокоил их и сказал, что сегодня придется помочь хану, убрав его конкурента. Рассказал, где будет Кучум в войске, про бунчуки с хвостами, и так далее. И вот начало темнеть, и разведчики донесли, что войско выстроилось возле ворот. По краям конница, в середине копейщики, сзади стояли лучники. За ними шатер с бунчуками, где находились мурзы и Кучум. Приказал зарядить оружие и занять места. Сам сел за руль и рядом посадил пулеметчика с МГ-34. На моторный отсек поставили ящик гранат, в открытом окне хищно торчал ствол пулемета. Зажег дальний свет фар, и медленно тронулся в сторону крепостных ворот. Ехал медленно, выискивая фарами шатер с бунчуками. Вот он! Ткнул соседа-пулеметчика, показывая на шатер, тот, повернув ствол, открыл огонь. Сверху его поддержали из будки «Максим» и автоматчики, выкашивая все в округе шатра. Перерезанный пулями, шатер рухнул к давно упавшим бунчукам, а коса смерти ходила по шатрам и вокруг них, забирая все новые жизни. Татары бросились в город, но ворота были намертво закрыты, а пули рвали их, не давая шанса убежать. Только конница растворилась в ночи, так как удар был нанесен по центру, уничтожив пехоту, лучников и руководство. Вскоре на поле не осталось никого в живых, и я, развернув машину, погнал обратно в лес. Там на поляне уже горел костер, варилось и жарилось мясо. Два моих толмача и оставшиеся ребята готовили ужин. В стороне стояли караульные, вооруженные автоматами. Татарам оружие было не положено, кроме засапожного ножа. Да они и не просили, навоевались! Да и меня боялись, как исчадия ада, или шайтана.
Поели с удовольствием жареного мяса. Надо их научить мариновать, тогда точно шашлыки будут. После еды заставил всех чистить оружие, это была повседневная обязанность после стрельб. Проверив, как они почистили, отправил всех спать, оставив десятника за начальника караула. Утро началось с пения муэдзина[17], голос которого с мечети доносился даже сюда. Умывшись, позавтракали и, оседлав лошадей, двинулись к крепостным воротам. Нас увидели еще, как только мы показались из леса. Закрытые ворота начали медленно открываться, словно приглашая войти. Стража выстроилась коридором, держа сабли наголо перед собой, пропуская нас через торжественный строй. Взревели трубы, и навстречу нам вышел сам Едыгер в сопровождении свиты мурз и беков. Рядом с ним шел его брат Бекбулат. Подойдя, оба склонили колено перед посланником царя.
— Великий князь, Повелитель джиннов! Ты показал вчера свое могущество, уничтожив осиное гнездо предателя и изменника. Остальные члены его клана присягнули нам на верность! Ибо я сказал, что мой друг князь вновь вызовет джинна, мечущего невидимые стрелы, убивающие наповал. И они поняли, что служить мне более безопасно, чем кому-либо. Я готов подписать договор с русским царем, что Сибирское ханство присоединяется к Руси и готово платить царю за охрану моих границ. В знак дружбы я отправляю ему тысячу шкурок соболей, сундук золота и сундук серебра. А тебе, великий Повелитель джиннов, я дарю двух самых красивых наложниц, еще девственниц, арабского белого скакуна и мешочек с камнями из-за Каменного пояса[18]. Завтра тебя соберут в дорогу, будут тебе и бараны, и лошади. Ты же не забывай старого друга Едыгея и его брата Бекбулата, которых ты спас от смерти. Если надо где-то помочь, только дай весточку, и мы всем своим войском придем тебе на помощь. А теперь пойдем за стол, надо же ублажить Повелителя джиннов! Да и народ хочет видеть того, кто может управлять порождением шайтана.
Тронный зал был превращен в зал для пиршества. Низкие столы были уставлены всевозможными яствами, вместо кресел были подушки. Количество подушек зависело от ранга гостя. Подушки были разного размера, и подкладывая их, можно было весьма неплохо отдохнуть. Рядом со мной сел сам хан, или меня посадили возле хана. Ухаживали за мной две юные татарочки, которые то подливали мне кумыс, то подкладывали куски мяса. Сидящие рядом мурзы или беки (кто их разберет!) поначалу посматривали на меня с опаской, как-никак за полчаса уничтожил Кучума вместе с его мурзами и половиной войска. А так, простой урус, и не скажешь, что знается с шайтаном.
Слуга поставил рядом со мной кувшин с кумысом, и тут «Хранитель» сообщил, что он отравлен. Я повернулся к хану и сообщил, что нас с ним хотят отравить. Вот этот кувшин отравлен. Он вначале не поверил, но когда заставил выпить чашку кумыса слугу, и тот в судорогах помер, позвал слугу, который нас обслуживал.
Увидев неподвижно застывшее тело слуги и все поняв, тот пал ниц и начал рассказывать, что томский князь Басандай заставил его под страхом смерти отравить и Повелителя джиннов, и его хана Едыгея, дабы самому встать во главе Сибирского ханства. Разъяренный хан вызвал своих телохранителей (первоначальный спецназ), и приказал привезти князя Басандая. Вскоре его, со связанными руками, доставили к хану. Хан, подойдя к нему и не сдерживаясь, плюнул ему в лицо. Затем подозвал слугу, который принес кумыс, и приказал налить две чашки. Одну он подал слуге, а вторую, приказав держать князя, самолично влил ему в рот. Вскоре князь корчился у ног хана, а слуга застыл с чашкой в руках. Хан взял у стражника саблю и подошел к слуге:
— Пей, или умрешь медленной, мучительной смертью! Сейчас я выпущу тебе кишки, а собаки будут их грызть и таскать, пока ты не умрешь! Предупредил бы сразу, и был бы жив! А так, умри как воин! — он замахнулся, и слуга залпом выпил чашку.
Гости со страхом смотрели на все это. А хан ходил возле столов и горделиво говорил, что джинн теперь защищает и его, предупреждая заранее о готовящемся на него покушении. Вот, смотрите, что будет с теми, кто задумает плохое против него, указывая на трупы заговорщиков, говорил он.