— Боюсь, а ты?
— Конечно, боюсь, — улыбнулся я, пытаясь ее подбодрить. — Но мы должны это сделать. Давай думать о тех, кому сможем помочь. И как классно будет видеть их здоровыми. Я правильно понял, у тебя там есть, за кого переживать?
— Родители. Они живут в деревне, — ответила она. — Мне даже не узнать сейчас, что с ними, как они… — она обеспокоенно прикусила губу.
— Ну, может, в деревне всё не так плохо, как в городах, вирус мог туда не добраться. Как доберемся до части, постараемся связаться с ними… Нет, мы поедем туда сами, вместе.
— Хорошо, — она закивала, пряча слезы. Я погладил ее по плечу.
— А у тебя? — спросила она.
— А я один, сам по себе, мне не о ком беспокоиться, — ответил я. — Хотя теперь, кажется, уже есть.
Юля посмотрела мне в глаза, поняв, что я говорю о ней, ее взгляд потеплел. Она улыбнулась, смахивая слезы, и крепко меня обняла.
15
К моменту нашего выхода небо затянуло облачной пеленой, солнце лишь слегка пробивалось через нее, рисуя вокруг нас полупрозрачные тени. Осень началась раньше обычного, сентябрь еще не наступил, но листья уже устилали тротуары. Всюду царило запустение. Осиротевшие автомобили толпились вдоль по улице, битые и мятые. Мы пробирались между ними, пригнувшись, чтобы нас не было видно со стороны. Из окон нас бы всё равно увидели, но стать еще более незаметными мы не могли, оставалось надеяться на везение. Вокруг пока было тихо, отчасти потому, что дрон увел за собой многих зараженных. На большом перекрестке нам пришлось остановиться и прижаться к асфальту между машинами: через улицу медленно брела зараженная женщина. Мы слышали ее тяжелое хриплое дыхание, сначала оно приближалось, потом стало удаляться. Дождавшись, пока шаркающие шаги стихнут вдали, мы осторожно поднялись и продолжили путь.
Юля держалась бойцом, пистолет в руках держала уже более спокойно и уверенно, шла за мной чуть ли не след в след и зорко следила за обстановкой. Еще несколько раз нам приходилось затаиваться и пережидать. Зараженных было немного, бродили они поодиночке, бесцельно и неторопливо. Похоже, вирус не наделял их какой-то особой чувствительностью к звукам или запахам. Это упрощало наше положение, хотя такие остановки отнимали немало времени. Но тише едешь дальше будешь. Почти весь путь мы прошли благополучно, оставшись незамеченными. До конечной оставалось меньше двух кварталов…
Мы бежали, слегка пригнувшись, вдоль длинной пятиэтажки, когда из-за следующего здания показался одинокий шатающийся силуэт. Я схватил Юлю за руку, мы юркнули в удачно подвернувшуюся арку и прижались к стене. Через несколько секунд я осторожно выглянул из-за стены: зараженный медленно брел в нашу сторону. Путь по улице был закрыт, причем надолго. Обходить дворами было не менее опасно: машин там было меньше и укрытия при случае можно было и не найти, а зараженные могли появиться из любого подъезда, из-за любого гаража или даже куста. Но придется всё-таки рисковать — не ждать же полчаса, пока этот шатун пройдет мимо. Я повернулся к Юле и шепнул:
— Придется идти дворами.
Она кивнула, и мы направились к выходу из арки во двор. Но через пару шагов остановились как вкопанные.
Во дворе был детский сад. Обычный, с разноцветными стенами, утопающий в зелени деревьев. Не звенящий, как раньше, детскими голосами, но по-прежнему внушающий спокойствие и немножко ностальгии. Поэтому мы не сразу заметили, что сквозь решетку детсадовских ворот на нас смотрят десятки маленьких злобных глаз.
Толпа серолицых, изуродованных болезнью детей приникла к решетке, неотрывно следя за нами, замершими в ужасе от такого зрелища. Катастрофа застала их в садике, видимо, днем, при закрытых воротах. Наверное, кто-то из заразившихся взрослых перелез через забор и вскоре территория садика наполнилась маленькими хищниками. Я не знаю, как они до тех пор не разбежались оттуда, ведь перелезть через забор или пролезть под воротами для ребенка простейшее дело. Как бы то ни было, сейчас они были там и глазели на нас. Наверное, мало что может быть более жутким, чем ребенок, потерявший человеческий облик…
Один за другим дети начали открывать черные полубеззубые рты, издавая зловещие скрипящие звуки, от которых пробирало до мурашек. Мы, не сговариваясь, попятились назад. Тогда скрип перешел в оглушительный, режущий уши визг десятков глоток. Мы зажали уши, а дети, не переставая кричать, полезли через забор, толкаясь, давя друг друга и карабкаясь по спинам своих товарищей.
— Бежим!!! — крикнул я, и мы побежали, что было сил, обратно в арку.
Бежали прямо по тротуару, прятаться и осторожничать уже не было смысла. Я оглянулся: бешеной гурьбой маленькие хищники в
Зараженный, заставивший нас спрятаться в арку, словно обрадовался бегущим к нему людям и ускорил шаг, вытянув к нам растопыренные руки. Вырвавшись немного вперед Юли, я ударом приклада убрал его с дороги. Нам нужно было пробежать еще один квартал, там можно будет запрыгнуть в машину и выиграть этим хотя бы пару минут, пока цепкие детские пальчики не начнут раздирать ее на части в яростном стремлении добраться до живой начинки…