Еще сто метров — пробежать мимо остановки со встроенным продуктовым магазинчиком, перебежать кольцо прямо по газону и прыгнуть в спасительную скорлупку автомобиля… Нет, не успеем, дети и так резвы, а вирус еще умножает их силы и скорость.
— Догоняют! — крикнул я.
— Сюда! — Юля схватила меня за руку и затащила в остановочный магазинчик.
Большие окна павильона защищала решетка, дверь была только одна, тяжелая и надежная, внутри стояла удушливая вонь от испорченного товара. Лязгнула задвижка, мы заперли себя с этой клетке, а маленькие чудовища уже облепили ее, колотя и скребя стекла сквозь решетку. С грохотом и звоном стали биться окна, у некоторых хлынула кровь из разрезанных стеклами рук. Юля вскрикнула от испуга за них и, не выдержав, закричала:
— Да прекратите же, вы же себя убьете!
Я обнял ее и увел за прилавок, подальше от окон. К счастью, сквозь решетку им было не пробраться. В бешенстве они трясли ее прутья и протягивали между ними свои ручонки, уже не визжа, только рыча, стуча зубками и бешено сверля нас глазами.
— Не могу на это смотреть… — Юля села на табуретку продавца, зажала уши и съежилась, чтобы не видеть и не слышать их.
Я схватил с витрины бутылку воды, открыл и стал жадно пить, свободной рукой протянул вторую Юле. Соображал, что делать дальше, как отсюда выбираться. Вон она, заветная наша машинка: ее видно в окно над головами детей. По ту сторону кольца, метрах в пятидесяти от нас, рядом с маршрутным автобусом. Так близко — но так далеко. Ведь эта свора просто так не уйдет. Вот бы у меня были мои отвлекающие машинки, может, хотя бы часть маленьких чудовищ они бы увели от нас… Стоп! Машинок нет, но где-то рядом валяется наш квадрокоптер, и есть небольшая вероятность, что он еще в состоянии летать!
Я скинул рюкзак и достал из него пульт. Юля непонимающе смотрела на меня, растирая по щекам слезы. Включил пульт, тот стал искать связь с квадрокоптером. Есть! На экране пульта появилась картинка с дрона, лежащего на асфальте. Даже видно было остановку с осаждающими ее детьми — ведь он упал, когда летел по направлению к ней. Картинка была не перевернута, только наклонена, значит, возможно, винты целы. Это уже здорово, посмотрим, сможет ли он подняться…
— Ты хочешь их отвлечь? — спросила Юля, глядя на пульт в моих руках. Я кивнул. — Думаешь, получится?
— Посмотрим. Надо спрятаться от них. Если вирус отупляет их настолько, насколько я думаю, они могут забыть про нас, потеряв из виду. И тогда, возможно, клюнут на приманку.
Мы сели на пол за прилавком, и я попытался запустить дрон. Картинка задергалась, несколько волнительных секунд мы молились, чтобы аппарат смог полететь. И он смог! Его болтало из стороны в сторону, как зараженного, возможно, работали не все винты. Жужжание стало слышно и внутри киоска. Дети стали тише, камера дрона показывала их со спины, с расстояния в несколько метров: они стали оглядываться на странную штуку, пляшущую в воздухе перед ними, словно фантик на ниточке перед котом. И вот уже все они с любопытством побрели к ней, протягивая вверх свои грязные ручонки. Юля схватила меня за плечо, готовая запрыгать от радости, я прижал палец к губам: тише! И стал отводить дрон от остановки, уводя детей обратно в город, постепенно набирая скорость, заставляя их переходить на бег. Дети снова подняли свой жуткий визг, это мешало мне сосредоточиться. А мне нужно было крутить камерой вперед и назад, чтобы видеть, куда веду дрон, и следить, чтобы дети продолжали его преследовать. Я хотел заманить их обратно в садик и посадить дрон на его крышу. Но, как и следовало ожидать, вскоре я не уследил за траекторией полета и аппарат во что-то врезался, возможно, в столб, дерево или провода. На экране мелькнул приближающийся асфальт, и картинка исчезла. Я ругнулся и отбросил ставший бесполезным пульт.
— Надо бежать, они сейчас вернутся!
Мы вскочили, обежали прилавок и вырвались из киоска на открытое пространство и свежий воздух. Что было силы побежали через кольцо к нашей желанной “японке”. Издалека снова послышался нарастающий детский визг: они возвращались. Волосы встали дыбом от страха. Если попасть в руки этих пираний, они раздерут нас на мелкие кусочки….
Юля с разбега бухнулась на переднее сиденье пассажира, захлопывая за собой дверь. Я обежал капот и влетел внутрь со стороны водителя. Ключ, как и предполагалось, торчал в замке зажигания: кто мог про него вспомнить в хаосе и панике катастрофы? Я повернул ключ. Тишина. Еще, еще, еще несколько раз! Тишина — аккумулятор был мертв. Мы испуганно переглянулись, и я попробовал еще несколько раз. В ярости саданул по кулаком рулю, еще и еще. Посмотрел налево и назад: дети приближались, визг нарастал. Юля стащила с головы шапочку и тоже зло ударила ею по панели перед собой. Оглянулась назад, взмахнув оранжевым каре, и вдруг больно двинула меня кулаком в плечо:
— В автобус!
— Куда?.. У меня нет категории “D”! — крикнул я, не успев нормально сформулировать, что ни разу не был за рулем автобуса.
— Категория “Z” у тебя щас будет! — Юля постучала пальцем по виску, распахивая дверь. — Валим в автобус, дурак!
Мы выскочили из машины и ломанулись к автобусу: пассажирские двери, к счастью, были закрыты, но водительская дверь не заперта, я распахнул ее, Юля запрыгнула внутрь, я следом. Запер дверь и отчаянными рывками выкрутил ручку подъема стекла до полного закрытия. Дети подбежали и стали с визгом и клекотом колотить по обшивке, к счастью, не доставая по росту до окон. Юля пробежалась по салону, еще раз проверив двери и люки, и вернулась ко мне.
— Что с аккумулятором?