– Даже я иногда устаю. Не могу же я бороться за душу каждого.

– Извини, – сказал Джихун.

– Почему? Это не твоя вина.

– А я думаю, что моя. В конце концов, последние пятнадцать лет ты боролась именно за мою душу. И, по-моему, тебе пора остановиться.

– Что? – Сердце Сомин дрогнуло. Подступила тошнота. – Я не понимаю.

– Сомин-а, – тихо проговорил Джихун. – Почему ты солгала мне о том, что не помнишь своего отца?

– Потому что я не хотела причинять тебе боль, – медленно сказала Сомин. Она не знала, хочет ли поднимать эту тему, но, с другой стороны, она определенно устала от секретов.

– Почему ты думала, что это причинит мне боль?

– Потому что твой отец был таким ужасным. Мне казалось, если я буду вспоминать при тебе, каким хорошим и любящим был мой папа, ты посчитаешь, что я хвастаюсь. Но я действительно помню его. И скучаю по нему каждый день. – Слезы потекли по ее щекам, обжигая кожу.

– Сомин-а, извини, что меня в тот день не было рядом.

– Ты не виноват.

– Что ж, кто бы ни был виноват, сейчас я здесь. А Чуну был прав.

– Ух ты. – Сомин сдавлено усмехнулась. – Ад, должно быть, замерз, раз ты так говоришь.

– Ну, этот токкэби так много болтает, что статистически он должен хотя бы пару раз сказать что-то стоящее.

Сомин снова рассмеялась и вытерла последние слезы.

– В чем он был прав?

– Ты должна перестать отодвигать собственные чувства на задний план ради того, чтобы оберегать других. Мне это не нужно. Твоей маме это не нужно. И Миён тоже не нужно.

– Я просто… не хочу тратить время впустую.

– Почему жить своей жизнью значит тратить время впустую? – Джихун нахмурился.

– Когда мой отец был жив, я не ценила его так, как он того заслуживал. А потом он ушел. Мне кажется, я никогда не понимала, насколько он был для меня важен, пока не лишилась его. И я не хочу больше упускать шанс провести как можно больше времени с людьми, которых люблю.