Девушка, не глядя, влетела в пряно пахнувшую конским навозом конюшню и едва успела остановиться, чтобы не врезаться в шедшего навстречу человека. В руках мужчина держал пару объемных мешков, источавших тот самый острый навозный запах, и полностью загораживавших ему обзор. Как и его лицо.

— Ой! — Эрика испуганно отшатнулась. — Простите, — и застыла в ожидании ответных извинений.

Но их не последовало, и девушка нахмурилась. Хоть она не была ярой приверженецей соблюдения этикета, но извиниться после того, как чуть не сбил девушку с ног, было бы уместно.

Незнакомец молчал. Очень медленно он чуть опустил мешки и осторожно выглянул поверх них. Эрика вздрогнула — на нее с перепачканного землей лица уставились два ярко-бирюзовых глаза, точно таких, как были в том ее сне. Чем больше времени проходило с момента ее спасения из морской пучины, тем более ей казалось, что тот ярко-бирюзовый взгляд ей и вправду привиделся. У людей ведь не бывает таких глаз.

— Ой… — Эрика повторила снова, на сей раз растеряно.

Юноша тоже смутился, та часть его лица, что виднелась из-за мешков, покрылась румянцем под слоем грязи, и Эрике это показалось таким милым, что она заулыбалась:

— Не бойся, я на тебя не сержусь. Сама ведь летела, не глядя, очертя голову. Меня зовут Эрика, а тебя как?

Она выжидательно уставилась на юношу, но тот так и не проронил ни слова.

— Чего молчишь? — Эрике это молчание показалось невежливым, она недовольно поджала губки, но тут же вспомнила слова доктора, — ой, прости, ты же, наверно, немой… Это ведь тебя Ричард подобрал вчера в море?

Юноша несмело кивнул, все также едва выглядывая из-за мешков. Эрика замялась. Ей так о многом хотелось спросить у него, но как разговаривать с немым? К тому же, с таким стеснительным.

— Ты сейчас занят? — девушка указала подбородком на мешки, которые юноша нес в руках.

Ответить ей он не успел. На незнакомца, словно ураган, налетел Конор, конюх Нигеля, здоровенный широкоплечий детина. Юноша едва удержал в руках свою ношу:

— Эй, чего это ты тут прохлаждаешься, паршивец? У тебя на сегодня работы — от ворот конюшни — и до захода солнца. Столько времени стойла стоят нечищеные. — Повернулся к Эрике и все остальное говорил уже ей, словно извиняясь одновременно за нерасторопность нового работника, свое неумение справляться с работой и вообще за то, что на конюшне пахнет не фиалками. — Я сколько раз говорил господину, что мне помощник надобен, не справляюсь я сам. Кобылкам пригляд нужен: накормить, почистить, подковать — куда уж мне тут до чистоты. Так он от меня все отмахивался — некогда, мол, ему, сам разбирайся, сам ищи себе помощника. Его сухопутные-то кони не сильно интересуют, ему все корабли подавай, чур меня, нечистая, — и конюх осенил себя суеверным знаком. — Вот, и разобрался на свою голову, — Конор недружелюбно покосился на юношу с мешками, и тот недовольно отвернулся, нахмурив брови.

— Чего нос воротишь? Чай, не королевских кровей, — конюх хохотнул, уставив ручищи в бока.

— Так что же, это ваш новый помощник? — Эрика с удивлением и какой-то странной надеждой посмотрела на юношу, снова уткнувшего лицо в вонючие мешки.

— Так и есть, миледи, с сегодняшнего дня.

— А имя у него есть, а то он все отмалчивается? — Эрика кокетливо поправила прическу, якобы случайно выпростав из нее непокорный локон.

— Так он ведь немой, вот и отмалчивается, — Конор снова хохотнул. — Он мне что-то пытался на бумаге чирикать, да только я ничего не понял. Так и решил звать его Найд, найденыш то есть.

— Найд? Странное имя, — Эрика протянула себе под нос. — Да, и сам помощник у вас странный. Так меня испугался, что до сих пор за мешками прячется. Неужели я такая страшная?

— А ну, уважь юную леди! — Конор со всего маху отвесил юноше тяжелый подзатыльник.