— Почему христиане выбрали для молитв горы?

— Ничего удивительного! Во-первых, в горах можно найти укрытие от преследования. У христиан всегда было много врагов. Пещеры в плохие времена — лучшее убежище! Люди укрываются в горах, в пещерах, с глубокой древности. Так и наша обитель. Мы привыкли здесь жить, как привыкают ко всему, даже к плохому. Мы не пьём вина, ведём себя мирно, славим Бога молитвами и песнями. Среди нас есть такие, кто воздерживается от хлеба и вареной пищи и многие ночи проводит без сна.

Неожиданно старец признался:

— Помимо всего горы есть за что любить. Здесь человек ощущает иные цвета, запахи и даже звуки. В горах он прикасается к небу, которое выглядит как бездна, насквозь пронизывающая весь мир. Только в горах осознаёшь, насколько никчемны земные заботы и тревоги, и как скоротечна жизнь. Чем выше забираешься в горы, тем больше исчезают страсти и волнения, воспоминания растворяются сами собой, и ты ощущаешь такую легкость, будто вот-вот полетишь вверх, вверх, ещё выше — не телом, а душой. В горной выси каждое слово молитвы, произнесённое еле слышно, зазвучит в душе громко и отчётливо, и ты зримо чувствуешь, как собственным духом сливаешься с чистым небесным светом.

Последние слова старец произнёс с таким упоением, что Зенобия поверила в их искренность. Ей захотелось услышать продолжение истории обители.

— А если придёт плохой человек? Что будете делать?

— Кто захочет нас обидеть, мы не защищаемся и не мстим за себя, а с готовностью переносим оскорбления и побои. И чем больше испытываем ненависти и козней от своих недругов, тем великодушнее им не противодействуем.

— Странно слышать это от мужчины, поверь, отче! — удивилась царица. — Вас могут убить!

— Если в мою келью войдет разбойник, чтобы меня убить, то дальнейшее я предоставлю Богу. Ибо, в какой ни находишься опасности, должно думать, что это наказание за грехи. А когда случается что-нибудь хорошее признавать, то мы обязаны этим лишь благости Божией.

— А когда человек говорит о вас плохо, что делать будете?

— Не будем его обличать, пока он сам не удостоверится в своей неправоте. Тот человек должен сам увидеть свою ошибку, и тогда наступит день, когда свет разума выведет его на настоящую дорогу.

— Но это же невероятно трудно — проявлять терпение, сохранять молчание, — изумилась царица.

— В этом видим большую духовную пользу, ибо знаем — слепые солнца не видят, но теплоту его чувствуют. Для язычников наш Бог — солнце слепых. Всё у нас общее и одинаковое — и трапеза, и жилище, и одежда, и весь образ жизни, потому что у нас и душа на всех одна — не по природе только, но и по любви к Богу. Мы — рабы Христовы, оттого не боимся угроз, не страшимся преследований, готовы терпеть все возможные мучения, даже самую смерть принять, но не отрекаться от Христа.

Последние слова поразили необыкновенной силой веры в истину, в своё предназначение для служения Богу. Она не могла себе представить, как это возможно:

— Не могу поверить, чтобы вся жизнь вашей общины проходила в кельях за молитвами! Когда-то вы общаетесь с другими людьми, например, как со мной?

— Это мы называем «выход из кельи». Но появление на людях воспринимается нами как испытание, как выход из убежища в общество, где нас подстерегают различные опасности. Мы погружаемся в мир, полный искушений, обольщения, похотей, лакомств и яств. Облекшись в броню страха Божия, нам следует избежать всех страстей и вернуться в келью такими, какими выходили. Поэтому для христианина такое общение является подвигом, способностью, внешне пребывая в обществе людей, внутренне оставаться наедине с Богом.

— Ты хочешь сказать, отче, что все члены общины одинаково переносят такую жизнь?

Старец обречённо вздохнул.

— Были у нас монахи, которые добровольно ушли. Вернулись в прежнюю жизнь, и мы о них больше ничего не слышали, да и не хотим знать. Но Бог всё равно с ними! У остальных наших братьев терпение и смирение делают душу более опытной и крепкой, отчего они побеждают дьявола уныния.

Зенобию захватил рассказ старика, вопросов становилось больше: