Лорейн (как Элис): Я осталась дома с родителями. Моих братьев и сестер забрали и... о них хотя бы заботились; они, по крайней мере, были чистыми; их, по крайней мере, кормили. А я осталась там со своими родителями, как козел отпущения, или как жертва, или... [2]

Терапевт: Расскажите мне о своих молитвах, Элис, когда вы молились о прощении за то, что гневались на них.

Лорейн (как Элис): Я разгневана на них!

Как это отличается от Элис, которую мы встретили в начале 10-й главы, Элис, которая любила расчесывать волосы своей матери и поклялась, что никогда-никогда не будет гневаться на кого-либо! Ее гнев, ранее всегда лишь подступающий к поверхности, теперь стал сильным и открытым. Возможно, Элис даже готова признать его ценность, и при этом признать свою ценность гораздо более подлинно, чем раньше.

Терапевт: Да. Прямо сейчас просто ощутите эту горечь во рту. (пауза) Понимаете, Элис, я думаю, ваши родные нарушили более древнюю заповедь. Помните, ту, о которой мы говорили на прошлой неделе - ту, которая была настолько основополагающей, что в то время, когда Моисей поднялся на гору Синай, ему даже не нужно было ее записывать. Ваши родители не чтили своих детей.

Лорейн (как Элис): Ну, я выжила не потому, что мои родители чтили меня, это точно. Я выжила, потому что я чтила себя. И не собиралась быть похожей на них.

Терапевт: Вы бы не возражали, если бы я с уважением отнеслась к тому, как вы разгневаны? Даже если вы пытаетесь замолить это? Даже если вы пытаетесь отбросить это в прошлое? Вы не против, если я придам ценность тому, что для вас каждое пасхальное яйцо, пусть всего на долю секунды, становится напоминанием о гневе? И каждая игрушка на Рождество, каждая тарелка с овсянкой, каждая простынь, пахнущая чистотой на кровати, - это мгновение гнева, который нужно заглушить? Вы не против, если я буду понимать и признавать ценность этого?

Лорейн (как Элис): Я стыжусь этого.

Терапевт: Я не буду осуждать вас за гнев, Элис. Поэтому в моем присутствии вы можете не стыдиться. Теперь я понимаю, что вы действуете вразрез со своим решением. Но я задаюсь вопросом: возникла ли эта клятва в связи с тем, что вы гневались на них настолько сильно, что вам необходима была гарантия, что вы их не убьете.

В начале предыдущей работы с Лорейн/Элис она рассказала о своем жизнеопределяющем решении: она никогда-никогда не будет такой, как ее родители. Она не будет ссориться; она не допустит насилия. Теперь она стыдится своего гнева, во-первых, из-за того, что в детстве ее бы унизили и наказали за это, и, во-вторых, потому что, как ей кажется, гнев нарушает ее решение, ее обещание, данное самой себе. Чтобы развеять стыд, и наказание, и обещания должны быть отменены. Но едва ли будет полезно, если она просто сместит чувство стыда и начнет стыдиться того, что она вообще изначально приняла такие решения. Терапевт признает и потребность Лорейн/Элис испытывать гнев, и значимость ее клятвы. Она помогает Лорейн/Элис понять, что ее обещание, данное себе, на самом деле обеспечивало защиту - не так, как она думала, но на гораздо более глубоком уровне, на уровне, который она постепенно начинает понимать.

Лорейн (как Элис): Поэтому я хотела убить себя.

Терапевт: Расскажите мне об этом, Элис.

Лорейн (как Элис): Я пошла в ванную, чтобы смешать лекарство для моей матери. Я должна была заботиться о ней; она была очень больна. И я стояла там. И я поднесла бутылку к губам, и я собиралась выпить ее, потому что мне казалось, что я так больше не могу.

Терапевт: Сколько вам было лет?

Лорейн (как Элис): Больше так не могу... Я уже выросла. У меня еще не было детей. У меня не было детей до недавнего времени. Я не выходила замуж, пока мне не исполнилось 35.

Терапевт: Угу. Не хотели попасть в такую же дерьмовую ситуацию, в которой оказалась ваша мать, да?

Лорейн (как Элис): Мой муж не хотел жениться, и не женился, пока я наконец не стукнула кулаком по столу.

Терапевт: Угу. Вы также упоминали о том, что стукнули кулаком по столу, когда мы говорили с вами в прошлый раз.

Обратите внимание, как терапевт последовательно отходит от своей собственной линии исследования, чтобы оставаться настроенной на процесс Лорейн/Элис. Она начинает расспрашивать об обстоятельствах предпринятой Элис попытки самоубийства; затем она следует за упоминанием Элис о том, что она поздно вышла замуж. Когда терапевт спрашивает о метафоре «стукнуть кулаком по столу», Лорейн/Элис готова ответить. Эта метафора вернет ее обратно к разгневанности, и именно здесь находится ее энергия.

Лорейн (как Элис): Это так.