Терапевт: В этой скатерти.

Лорейн (как Эдис): Плотной скатерти. Да.

Терапевт: Итак, почему в скатерти?

Лорейн (как Элис): Я не знаю.

Терапевт: Ну, я просто подумала...

Лорейн (как Элис): Шумно.

Терапевт: Не была ли скатерть чем-то...

Лорейн (как Элис): По-домашнему.

Терапевт: ...чем-то особенным из вашего детства.

Лорейн (как Элис): Ну, в детстве у меня никогда не было... у нас, скорее всего, никогда не было скатерти.

Лорейн/Элис предоставляет так много информации, что трудность терапевта не в том, о чем спрашивать, а в том, что опустить! Можно было бы расспросить о словах «шумно» и «по-домашнему» - вероятно, оба они несут важную информацию. Вместо этого, однако, терапевт выбирает следовать за явной готовностью Лорейн/Элис говорить о своем раннем опыте. Это не только поможет им обеим разобраться в общем паттерне реакций Элис, но в этом также есть уважение потребности контролировать ситуацию, которая есть как у Элис, так и у ее дочери.

Терапевт: О. Что вы имеете в виду, Элис?

Лорейн (как Элис): У меня никогда не было даже простыней.

Терапевт: Как так получилось?

Лорейн (как Элис): Потому что мои родители все время были пьяны.

Терапевт: О, оба родителя...

Лорейн (как Элис): Да, оба. И я спала, укрываясь пальто и другими вещами, на холоде. Я по-прежнему не выношу, когда мерзну.

Терапевт: Элис, похоже, вы несете с собой много чего, что осталось от вашего детства.

Хотя это может выглядеть как довольно очевидный или даже лишний комментарий, он служит тому, чтобы подчеркнуть важную взаимосвязь между прошлым и настоящим Лорейн/Элис, а также выразить уважение и сопереживание тому, каким обременительным, должно быть, является это прошлое сейчас. Обратите также внимание, что «Элис» действительно стала клиентом; наблюдающее Эго Лорейн, возможно, следит, но говорит Элис.

Лорейн (как Элис): Да, так и есть.