Олав кивнул сам себе и обогнул очаг, так что угли оказались между ним и местом, где сидел Бурицлав.

– Тюри родила мне сына. Сейчас она – моя женщина. Приданое тоже теперь принадлежит мне.

Толмач перевел слова норвежскго конунга. Бурицлаву они совсем не понравились, на его лбу залегла глубокая морщина, а правая рука задрожала. Он пролаял приказ, и тут же дружинники достали оружие, то же сделали и йомсвикинги, но тут уже рыкнул Олав:

– Подождите! Послушай меня, вендский конунг!

Бурицлав поднял руку. Дружинники опустили оружие. Он сказал пару слов толмачу, и тот снова откашлялся:

– Говори, норвежский конунг. Но я советую тебе следить за своими словами.

Олав опустил кочергу в угли и пошевелил их, вспыхнули язычки пламени.

– Я собрал норвежские племена, Бурицлав. Я могущественный человек. И Этельред, конунг Мерсии, на моей стороне. Я…

Его прервал Вагн.

– Бурицлав знает об этом! У него нет настроения выслушивать твою похвальбу!

Олав обернулся и показал на него:

– Кто этот человек? Надо иметь большое мужество, чтобы прерывать норвежского конунга!

– Это Вагн, сын Аки, хёвдинг йомсвикингов, – сообщил толмач.

Олав положил руку на грудь:

– Тогда я понимаю, почему ему достало храбрости. Все знают, что йомсвикинги бесстрашны. Все слышали, как Вагн, сын Аки, бился в Хьёрунгаваг как могучий медведь! – Казалось, Олав позабыл о вендском конунге и сделал шаг в сторону йомсвикингов. – Вы бьетесь против трёнделагского ярла и его сыновей. Сейчас с ними сражаюсь и я!

– Он больше не бьется против ярла, – раздался тихий голос Эйстейна, стоявшего рядом со мной. – Его уже лишили головы.

Олав услышал это.

– Кто сказал это?

Эйстейн хранил молчание, но Олав слышал, откуда раздался голос. Он резко развернулся, но смотрел он не на Эйстейна, а на меня. Олав прищурил глаза. Он узнал меня.

Раздался голос толмача: