Перераспределение должностей вызвало скрытый конфликт между кланами Сапег и Радзивиллов. Поскольку расстановка сил была не в пользу молодого Сапеги, он смирился и с благодарностью принял пожизненный привилей на канцлерство. В то время настоящим властелином ВКЛ был представитель биржанской ветви Радзивиллов — уже упомянутый Криштоф Радзивилл Перун. Занимая должности воеводы виленского и польного гетмана литовского, он сконцентрировал всю власть в своих руках и нисколько не скрывал собственной силы ни от короля, ни от иностранцев, а наоборот, выставлял ее напоказ. Криштоф Радзивилл Перун использовал любую возможность, чтобы укрепить свои позиции. Так, например, когда через территорию ВКЛ направлялся в Московию посол английской королевы Елизаветы, которая была одним из главных противников католицизма и главой англиканской протестантской церкви, Криштоф Радзивилл Перун, главный протестант ВКЛ, приказал встретить английского дипломата Джерома Горсея с невероятной роскошью. Он явно демонстрировал ему и всему миру претензии на роль носителя наивысшей власти в ВКЛ.
Посол рассказывал: «Когда я прибыл в Вильно, главный город Литвы, то представился великому князю воеводе Радзивиллу. Он принял меня с почетом и великолепием, говорил, что хотя мне ничего не поручали передать ему от королевы Англии, но он настолько ее высоко уважает, что примет меня как ее посла. С его стороны это был политический ход, чтобы заставить его подчиненных думать, что я прибыл на переговоры с ним. Его светлость пригласил меня на обед, почетный караул из 50 оруженосцев, его гвардия из 500 шляхтичей сопровождали меня ко дворцу, по городу. Он сам, в сопровождении большого количества молодых и родовитых дворян, встретил меня на крыльце и провел в огромный зал, где играл орган и стоял огромный стол, за которым сидели воеводы, знать и барышни, сам сел под балдахин» [85, с. 126–128].
В общем, пока место Льва Сапеги только среди «молодых родовитых дворян» и не больше. Самовластно правят бал другие. Но он не из тех, кто легко прощает обиды и ретируется при первой неудаче.
С этой поры забыто, что получить службу в государственной канцелярии ему помог другой Радзивилл — Николай Рыжий. Радзивиллам нужен был свой человек во власти — преданный и послушный. А молодой Сапега показал не только истинный талант и выдающиеся способности к государственным делам, но и начал стремительное восхождение по карьерной лестнице. Он сразу во весь голос заявил о себе как о способном дипломате во главе посольства к Ивану Грозному, потом проявил невероятную активность при создании Трибунала ВКЛ, а затем — в качестве председателя законодательной комиссии по редактированию нового Статута. Радзивиллов обеспокоили не столько знания Сапеги — его интеллектуальными способностями в детские годы восхищался еще Николай Радзивилл Черный, — их удивили и насторожили упорство и невероятная хитрость, с которыми он довел дело по утверждению Статута 1588 года до завершения, даже собственных денег на его издание не пожалел. Они увидели в нем соперника в борьбе за высшую власть в Княжестве. Поэтому и было решено согласиться на его канцлерство: пусть копается в бумажках, в этом ему вряд ли найдется равный во всей Речи Посполитой. А вот к руководству Вильно и виленским краем допускать его нельзя. Слишком лакомый это кусок для самих Радзивиллов. И еще кое-что настораживало Радзивиллов: Лев Сапега с удивительной легкостью приобретал сторонников и с молниеносной скоростью создавал коалиции для достижения своих планов. Сапега быстро принимал решения, в мгновение ока ориентировался в сложных ситуациях — неизвестность его не пугала. Не хватало собственных денег — использовал полученное по наследству либо приданое жены. Так было, например, когда на отцовские деньги он вооружил хоругвь для участия в Ливонской войне или когда за деньги, полученные в качестве приданого первой жены, издал Статут. Иногда приходилось брать взаймы, например под проценты, а если не давали в долг — продавать имения. Выход найти — время выиграть.
Радзивиллы хорошо помнили слова Стефана Батория, что этот юноша станет достойным государственным мужем. Пророчествовать можно сколь угодно, но никто не знал наверняка, что из пусть и подающего надежды львенка действительно вырастет настоящий лев. Не прошло и десяти лет, как скромный писарь из богом забытой оршанской городской канцелярии стал великим канцлером, одной из трех наиболее влиятельных фигур исполнительной власти ВКЛ, и претендует на проведение собственной политики во главе собственного клана.
Тем не менее соперничество вовсе не повод для открытых конфликтов. Общий язык с Радзивиллами Сапеге придется находить. Слишком сильны Радзивиллы и слишком слаб он, чтобы выступать против них в открытую. А вернейшим средством обрести дружбу или хотя бы примириться с врагами во все времена был брак (свадьба). Династические браки распахивали те двери, которые раньше можно было брать лишь вооруженным штурмом в результате чрезвычайно длительной осады. Брак — это самый спокойный и дешевый способ решения проблем, и не только династических.
В 1599 году Лев демонстрирует хорошие намерения, взяв в жены тринадцатилетнюю девицу Елизавету Радзивилл. В отличие от мужчин, чье совершеннолетие наступало в восемнадцать, женщины считались совершеннолетними, достигнув тринадцатилетнего возраста (согласно Статуту 1566 года — пятнадцатилетнего).
Можно с уверенностью утверждать, что кровные связи второй жены Льва Сапеги играли далеко не последнюю роль в его выборе. Она была дочерью Криштофа Радзивилла Перуна — виленского воеводы и гетмана великого ВКЛ. Ее мать приходилась родной сестрой Дороте — первой жене Льва Сапеги. Таким образом, будучи в возрасте слегка за сорок, Лев Сапега стал зятем самого влиятельного человека Княжества. Наверняка он полагал, что вместе с дочерью гетмана в качестве приданого со временем перейдет к нему и виленское воеводство.
Однако второй брак Сапеги тоже был недолгим. В 1611 году бог забирает Елизавету, и магическая ниточка, которая связывает Сапегу и Радзивиллов, рвется. Чуть раньше, в 1603 году, умер отец Елизаветы — Криштоф Радзивилл Перун. Но планы Льва относительно воеводства опять провалились. Виной тому — сын Николая Радзивилла Черного Николай Сиротка. Очень уж упорно держатся Радзивиллы за одну из наиболее влиятельных должностей. Здесь им трудно помешать. Только вот живут эти баловни судьбы недолго, и это дает Сапеге определенную надежду.
Впрочем, третья попытка получить воеводство тоже оказалась неудачной. В 1616 году, после смерти Сиротки, должность виленского воеводы занял Ян Кароль Ходкевич. Они надолго рассорились и не упускали возможности вставить друг другу палки в колеса. Однажды даже чуть было не дошло до вооруженного нападения на Сапегу. Произошло это во время пиршества у Сигизмунда Вазы. Король пригласил ближайшее окружение. Как водится, выпили лишнего. Где, как ни на пиршестве, можно отвлечься от ежедневных забот, не думать о нерешенных делах? Правда, иногда хмельное застолье перерастало в ссору. Так случилось и на этот раз, хорошо, до крови дело не дошло. И все же если бы не бдительность личной охраны, то на собственных плечах довелось бы Сапеге испробовать, хорошо ли заточены сабли солдат пана Ходкевича. Справедливости ради стоит отметить, что редактор знаменитого Статута первым оскорбил гетмана. Поначалу Сапега держал себя в руках, не обращая внимания на выпады в его сторону. Но доброе вино развязало ему язык — и прорвалось наружу все то, о чем долгие годы молчал: и гнев против курса, проводимого королем, и неудовлетворенность собственным положением. Сиятельный пан герба «Лис» стал язвить насчет чрезмерного уважения короля к Ходкевичу. Особенно задело Сапегу, что Сигизмунд Ваза прилюдно поцеловал гетману руку в благодарность за подавление бунта Николая Зебжедовского. (Напомним, последний ставил себе целью свергнуть Сигизмунда и ради этого поднял вооруженный мятеж [68, с. 43].)
Несомненно, вино, выпитое сверх меры, обнажило давно существовавшие между Сапегой и Ходкевичем противоречия. Хоть их не выставляли напоказ, о них ни на секунду не забывали, о чем красноречиво свидетельствуют описанные события.
Такая ситуация была типична для того времени. Несмотря на внешние и внутренние угрозы для государства, интриги и ссоры среди литвинских нобилей не прекращались. При этом зачастую враждующие были связаны родственными отношениями.
В 1616 году Я. К. Ходкевич снова на коне, а Сапега опять вынужден ждать. Ему всегда хотелось спровадить куда-нибудь на край света своего чрезмерно удачливого соперника. Возможно, поэтому он сам в 1607 году и подканцлер Альбрехт Станислав Радзивилл в 1615 году помышляют о заключении военного союза против Османской империи. Понятно, что во главе войска ВКЛ в таком случае должен будет стать великий гетман Ян Кароль Ходкевич. Однако возможные союзники — Папа Римский и герцог Гонзаго — в раздумье, и Сапега решает продолжить укрепление своих позиций через брачные союзы.
Из четверых детей от второго брака с Елизаветой Радзивилл выжили только трое. В 1620 году Лев Сапега выдает свою дочь от второго брака Анну за Альбрехта Владислава, сына одного из наиболее знаменитых Радзивиллов — Николая Радзивилла Сиротки, а на следующий год (1621-й) благословляет новую семью: его старший сын Ян Станислав (от первого брака с Доротой Фирлиевной) берет в жены Анну Схоластику — дочь гетмана великого литовского Я. К. Ходкевича. Славно потрудившийся на ниве укрепления семейного счастья Сапега считает, что склепал намертво два мощнейших клана в Княжестве. Ему представляется, что желанная должность почти у него в кармане. Но его карьеристские устремления разгадывают. Вновь ему переходят дорогу Радзивиллы. На этот раз — Криштоф II Радзивилл, сын Криштофа Радзивилла Перуна и, к слову сказать, родной брат второй жены Льва Сапеги.
Младший Радзивилл состоит на службе у короля и великого князя в должности гетмана польного (точнее, является заместителем Я. К. Ходкевича). Он уже успел отличиться на поле боя: самому Ходкевичу не стеснялся наступать на пятки во время войны с Московией. И свои притязания на власть ни от кого не скрывает.
Лев всегда замирает перед прыжком, поэтому и Сапега меняет тактику. Он не отказывается от цели, но вынужден затаиться, чтобы не спровоцировать создание мощной коалиции против себя. Наследники Радзивиллов — Черного и Рыжего — не должны объединиться. Ясновельможный пан Сапега предпочитает взять свое хитростью, раз не может сделать это силой.
Как уже говорилось, в 1623 году он добровольно отказывается от должности великого канцлера в пользу своих противников Радзивиллов. Его место согласно обычаю переходит к подканцлеру Альбрехту Станиславу Радзивиллу. Не сказать, что Сапега обретает союзника, но точно уменьшает активность соперника и таким образом нейтрализует его.
Но такой расклад не устраивает Криштофа II Радзивилла, гетмана польного, который к тому же приходится родственником Альбрехту Станиславу. Весы заколебались. Криштоф II, не стесняясь и не обращая внимания на заслуги Льва Сапеги, соблазняет Альбрехта Радзивилла своей поддержкой. «Было бы хорошо возродить старый обычай, — говорит он ему, — и не останавливаться на середине пути. Сапега обещает тебе только пост канцлера, но ты заслуживаешь большего. Ты должен получить две должности, и воеводы виленского тоже. Ведь так было при Николае Радзивилле (1492–1510) и при Николае Николаевиче Радзивилле (1510–1522), так было при Николае Радзивилле Черном (1550–1565) и при Николае Радзивилле Рыжем (1566–1579), так должно быть и сейчас», — нашептывает Альбрехту Радзивиллу его родственник. — «Эту должность редко отнимали у нашего рода», — цитирует З. Гуральский [19] К. Радзивилла.
Могло последовать и продолжение: «В твоих руках будет власть гражданская, в моих — должность гетмана великого. Вместе мы сможем сделать то, что не получилось у наших предков — Радзивиллов Черного и Рыжего. Они породнились с королями, но возглавить собственную страну им не удалось — помешал Иван Грозный. Сейчас Княжеству ничто не угрожает, потому нужно принять именно такое решение. Раз и навсегда оторвать Княжество от Королевства Польского». Весы в очередной раз заколебались — Альбрехт Станислав обещал подумать.
В поддержку Сапеги наверняка можно было считать только голоса представителей его клана, прежде всего Яна Станислава, которого отец успел продвинуть на должность маршалка великого ВКЛ. Но если учесть, что в ВКЛ к тому времени Сапеги занимали достаточно много государственных должностей, то можно говорить о создании Сапегой мощнейшей группировки. Статистика — вещь упрямая, и она однозначно свидетельствует в пользу Сапег: на то время тридцать три государственные должности занимали представители этого клана против тридцати двух, которые были в руках Радзивиллов. Да и от человека, который состоял в должности маршалка великого, многое зависело.