Рыдания постепенно сходили на нет. Рита притихла у него в руках, лишь всхлипывала временами, да вздрагивала от икоты. Гордей взял с травы термос и протянул ей.

— Глотни. Там морс…

— Спасибо!

Она пила, пока не прекратилась икота, а потом снова прижалась к его груди. Так доверчиво, что даже у него едва не навернулись на глаза слезы. Да он и сам бы не смог сейчас выпустить ее из объятий. Особенно когда она успокоилась и спрятала свои колючки.

— Завтра займусь восстановлением твоих документов, — проговорил он. — По своим каналам… Должны сделать быстро, за пару дней.

Деньги способны решить любую проблему, а у него их было много. Наследство из прошлой жизни, когда он буквально купался в роскоши.

— Не надо восстанавливать, — встрепенулась в его руках девушка и посмотрела на него слегка припухшими от слез глазами.

— Что ты хочешь сказать?

— Как думаешь, пострадал ли во время пожара подвал? — ответила она вопросом на вопрос.

— В твоем доме есть подвал? — удивился Гордей. А потом сразу же расстроился. — Если он и уцелел, то там уже побывала полиция…

— А вот и нет! — перебила его Рита и озорно улыбнулась. Удивительная девушка! Она уже забыла, что еще несколько минут назад билась в истерике. — Вход в него невозможно найти. Бабушка постаралась — наложила мощные заклятия. Но я знаю, как туда проникнуть. И там хранятся мои документы. Об этом тоже позаботилась бабушка. Словно знала, что ждет меня, — добавила уже совсем тихо.

Это все меняло, правда не сильно. Но наведаться в подвал они должны обязательно.

— Пойдем туда сегодня ночью. Днем ты не можешь появляться в поселке.

Гордей так и не рассказал Рите, что ее считают погибшей. Да и надо ли об этом говорить — не маленькая, может и сама догадаться.

Этот изверг измотал меня вконец. В сотый, двухсотый раз заставляя меня погружаться в себя, чтобы увидеть свет и подчинить его, он наблюдал, как я держусь из последних сил, и все равно не давал слабинки. Да он просто деспот какой-то! Ни жалости, ни сострадания! А уж сколько раз мне хотелось направить энергию именно на него, чтобы причинить боль или засунуть хоть на минуту в мою шкуру, вообще молчу. Но каждый раз я себя сдерживала, пока постепенно не наступило осознание, что я могу, что энергия меня слушается, что с очередным испытанием она становится все послушнее. Мне даже казалось, что я ощущаю, какая шелковая и податливая та становится на ощупь. Но конечно же, это была лишь иллюзия, рожденная воссоединением двух разных меня.

На чем только я не отрабатывала свои умения, не оттачивала навыки. Когда опрокинуть бочку я смогла с легкостью и даже не напрягаясь, Гордей сложил на поляне поленья горкой и велел:

— Разожги магический огонь. Но не пламя. Пусть бревна займутся сначала едва заметно, разгораясь все сильнее.

Договориться с собственной силой не составило труда, мы уже понимали друг друга и без слов, а вот заклинание с моих губ сорвалось слишком громко и быстро. Поленья вспыхнули голубым пламенем и моментально обратились в прах. Гордей выглядел таким злым, что на него даже страшно было смотреть. Впрочем, кажется, устала тут не я одна.

— Иногда мне кажется, что ты рождена, чтобы разрушать. Как много было злых среди туманных ведьм? — процедил он сквозь губы, исподлобья глядя на меня и благоразумно не приближаясь.

— Много! — кинула я ему в лицо, упрямо задирая подбородок. И не солгала. Бабушка рассказывала мне, как страшны злые ведьмы и на что те способны. Благо, прародительница наша нашла в себе силу побороть злость. — Между прочим, изначально мы все рождаемся злыми. И только с течением жизни меняемся, если сможем побороть в себе эту злость. И я стараюсь! — выкрикнула, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.