— Значит, ты соткана из тумана, и лишь солнечный свет мешает ему завладеть твоей душой? Туманная ведьма…

Я перестала понимать его, и почему-то мне страшно было смотреть на этого мужчину. Отчего он ведет себя так странно и говорит так загадочно? Почему вроде и смотрит на меня, но как будто не видит? Что его тревожит? Может быть?..

— Ты не обязан со мной возиться. Я могу уйти прямо сейчас! — что заставило меня сказать так и вскочить с земли, сама не знаю. Только и дальше выносить такое его настроение больше не могла. Он бесил меня своей загадочностью!

Гордей оказался настолько проворным, что я и сообразить ничего не успела как оказалась прижатой им к дереву.

— И куда же ты пойдешь, глупая девчонка? А главное, что ты дальше собираешься делать?!

Его лицо было так близко от моего, что я даже толком глаз не могла разглядеть. Но кажется, они полыхали злостью. А уж как злилась я, и насколько нетерпимо покалывало пальцы, что я едва сдерживалась. С губ готово было сорваться заклинание, да такой силы, что сомневалась в его гуманности. Но от близости этого мужчины и того, как он вел себя — нарочито грубо, меня начинало лихорадить в прямом смысле слова.

«Риэтта, ты обещала! Ты должна сдержать энергию, что клокочет в тебе и только и мечтает вырваться на свободу. Ты сможешь, ты обещала…»

А когда губы Гордея прижались к моим, и по телу разлился жар, плавящий внутренности, когда руки мои сами потянулись к его шее, коснулись разгоряченной и немного влажной кожи, когда в нос ударил его запах, а язык мой переплелся с его… я не выдержала. Не смогла удержать силу, рожденную злостью и подогретую возбуждением. Медведя отбросило от меня на приличное расстояние. Я с ужасом смотрела, как он крутанулся в воздухе и упал на траву. Боже, спасибо тебе, что ты убрал деревья с его пути! Иначе, на этот раз он не отделался бы ушибом ребер.

Меня трясло, когда смотрела на неподвижное тело в нескольких метрах от меня. Кое-как заставила себя приблизиться к нему и опуститься на колени.

— Гордей, — позвала я и неловко коснулась его лица пальцами.

И вновь он оказался быстрее — тут же его рука метнулась к моей и сжала мои пальцы. Серые глаза распахнулись, и в них плясали смешинки. Он сошел с ума! В то время, как я считала его едва ли живым, он надо мной смеялся.

— Ты совершенно невежественна, — проговорил он и дернул меня на себя, припечатав к собственному телу. — Твоя сила руководит тобой, — вмиг посерьезнел он, промораживая меня глазами-льдинками.

— Пусти, — дернулась я. Но вместо того, чтобы отпустить, он обхватил мой затылок и снова поцеловал. На этот раз не агрессивно, а очень нежно. Язык его ласкал, а дыхание согревало. И пусть мне сложно было хоть что-то сообразить, но все же я нашла в себе силы увернуться от его губ. — Это такая проверка?! — гневно воззрилась я на своего мучителя.

— Почти, — расплылся он в довольной улыбке.

— Пусти, — снова дернулась я и неожиданно упала — держать меня и не собирались. — Придурок! — встала, отряхиваясь. — Ненавижу! — процедила сквозь зубы, и пофиг если он услышал.

— Продолжим? — встал он, потянулся и скривился как от боли. — Дурная сила! — зыркнул на меня и поковылял к дереву.

Мне ничего не оставалось, как плестись за ним, хоть и больше всего хотелось сейчас запустить в эту широкую и несгибаемую силу энергетическим сгустком.

— Твоя сила сейчас, как вторая ипостась у нас — медведей, — начал Гордей, когда мы оба устроились в траве: я — на солнце, он — в тени и привалившись к стволу дерева. — Мы рождаемся со способностью оборачиваться, как и ты, но просыпается она в нас годам к четырнадцати. И так же, как тебе сейчас, нам приходится учиться овладевать этой способностью, сдерживать в себе зверя. Вот и в тебе сейчас сидит зверь — коварный и очень строптивый.

Говорит, как стелет. Плавно так, доходчиво. Только вот «мой зверь», как он назвал его, с ним не согласен. Я физически чувствовала, как энергия внутри меня снова возмущается, встает на дыбы, словно уже сопротивляется чему-то. И это пугало. Постепенно я начинала верить словам Гордея и слушать его более внимательно.

— А ваша магия… она не такая, как моя? — решилась спросить я, испытывая перед ним странную робость в этот момент.