Я считаю дожди, прошедшие тогда в месяце Асад, а это случается в Мавераннахре довольно редко, следствием величайшей милости, ниспосланной со стороны Господа, он не захотел, чтобы подданные моей страны гибли от голода и в месяце Сумбула (Дева) на полях созрела пшеница, а еще раньше — рожь, и крестьяне быстро собрали урожай, ибо знали, что стоит промедлить, начнутся осенние дожди и урожай погибнет. Урожай был столь обильным, что цена пшеницы, которая до этого была три мискаля золота (три динара) за один мавераннахрский ман снизилась до одного динара, и я велел прекратить закупку зерна в Хорасане.
Дожди, прошедшие в месяцах Саратан и Асад, а после них росы, выпавшие в месяце Сумбула, способствовали тому, что все поля в Мавераннахре густо зазеленели, и это дало нам возможность вернуть назад наши многочисленные табуны лошадей, отправленные до того в дальние страны. Если бы в тот год я сидел сложа руки и наблюдал как голод и нужда царят в моей стране, народ Мавераннахра бы погиб, также погибло бы и мое войско.
Но, поскольку я действовал быстро, то сумел предотвратить голод и нужду, и вторая половина того года вплоть до следующего урожая была одним из лучших годов в жизни Мавераннахра. Когда миновалала опасность голода, я занялся оснащением своего войска. Тохтамышу, правителю кипчаков, удалось в минувшем году нанести ощутимый урон моему войску на своей земле, в результате чего погибла или вышла из строя часть моих лучших воинов и их начальников, и потому, мне следовало восполнить потери и укрепить себя. Осень и зиму того года я посвятил укреплению войска, набрал в него свежее пополнение из крепких молодых ребят и заставил их постигать премудрости воинского мастерства, и в том же году я расширил и усовершенствовал службу голубиной почты своей страны, так как я хорошо понимал ее пользу как в мирное, так и в военное время, заключавшуюся в возможности быстрой доставки вестей из самых отдаленных местностей в Самарканд. Из других дел, сделанных в том году могу отметить и то, что я облегчил передвижную мечеть, ту что повсюду возил с собой, теперь ее детали были изготовлены таким образом, что их можно было легче перевозить, разбирать и собирать.
Зимними вечерами, закончив свои дела и отправляясь отдыхать в свой шатер, я занимался изучением стран, расположенных к югу от Абескунского моря и требовал от своих приближённых различных разъяснений о них. Я прочитал несколько книг о вышеупомянутых странах, однако сведения, которые я почерпнул из тех книг меня не удовлетворяли, они не давали достаточно полного представления. Я слышал, что в Табаристане, расположенном к югу от Абескунского моря обитают племена, которые носят в качестве одежды шкуры тигров, леопардов и быков, и что всю свою жизнь они проводят в лесах и их пищу составляют лесная дичь и дикие ягоды, что они никого не боятся и никому не удавалось покорить их страну, и что белый див, о котором упоминается в книге Фирдоуси, был родом из тех племен.
Я также слышал, что в Гиляне, еще одной стране на юге Абескунского моря, проживает племя, основной пищей которых является рис, от которого исходит аромат мускуса и что женщины Гиляна — самые красивые и самые изящные среди всех женщин мира, и, возможно, это потому, что они питаются тем удивительным рисом, издающим тот необычайный аромат.
Также я слышал, что в еще другой стране к югу от Абескунского моря, которая называется Талэш, живут мужи богатырского облика с длинными волосами, достигающими ниже колен, носящие шкуры животных, они ездят верхом на огромных диких оленях или впрягают их в свои повозки, днем и ночью их сопровождают свирепые псы, размером в доброго осла, и что никому по сей день не удавалось покорить их. Мне захотелось отправиться в те края, чтобы воочию убедиться, на самом ли деле там живут племена таких сильных и красивых людей, и удастся ли мне присоединить те страны к своим владениям. Зимними вечерами я вел долгие беседы с приближенными о том, как лучше организовать войско, особо подчеркивая необходимость организации постов голубиной почты по всем направлениям моих передвижений, которые будут средством доставки вестей в Самарканд. Одной из положительных сторон голубиной почты было то, что если на моем пути назад возникнут какие-то препятствия, я смогу запросить высылку подкрепления из Самарканда, так как никто не в состоянии помешать голубям лететь куда им хочется, разве что с помощью сокола, и потребуется немало времени, прежде чем племена южной части Абескунского побережья поймут, что с помощью обученных соколов можно перехватывать моих почтовых голубей.
Я намеревался увидеть страны, расположенные к югу от Абескунского моря, весной следующего года и по возможности завоевать их, и пройдя через них, войти в Азербайджан. Что мне следует делать дальше, я не знал, то ли идти мне на запад или на юг. Если бы я двинулся на юг, у меня появилась бы возможность достойнейшим образом наказать правителя Фарса шаха Мансура Музаффари, чтобы впредь он не смел проявлять непочтительность к другим.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
На берегах Абескунского моря
Наступила весна, и я двинулся в поход во главе стотысячного войска, оставив своего сына Шейха Умара править Мавераннахром. Я следовал вдоль старого русла реки Джейхун, когда-то идущего в сторону Абескунского моря. Всемогущий пожелал, чтобы река Джейхун изменила свое направление и вместо того, чтобы течь на запад, она потекла в сторону востока, на землю Мавераннахра. Не случись это, половина нашего края превратилась бы в бесплодную пустыню.
Мы прошли намеченный путь как обычно и, достигнув Абескунского моря, повернули на юг. Неожиданно на нашем пути встретилась большая полноводная река
Мои воины отыскали и привели нескольких местных жителей, которые объяснили, что удобная переправа имеется в трех фарсангах ниже по течению, но ее невозможно пройти в такое время года и надо подождать пока пройдет сезон разлива речных вод, чтобы можно было переправиться через ту реку. Дальнейшие расспросы местных жителей показали, что этот период длится самое меньшее пятнадцать дней и что если к тому времени уровень воды спадет, я сумею переправиться со своим войском на другой берег, в противном случае придется оставаться на этом берегу и ждать когда спадет уровень воды в реке. Я уже говорил как то, что полководец, каким бы опытным он ни был, не может предвидеть всех возможных трудностей и препятствий, однако возникают трудности, требующие принятия немедленных решений. Если бы та местность была лесистой, я мог бы приказать рубить деревья, смастерить из них лодки, спустить их на воду, покрыть их дощатыми мостками, чтобы по ним могла пройти моя конница. Однако в той местности не было лесов, а вверх и вниз по течению не обнаружилось достаточного количества лодок или плотов, чтобы можно было соорудить на их основе плавучий мост, а те лодки, что попадались, не были пригодны для перевозки конного войска с одного берега реки на другой.
Вместо того, чтобы бездействовать и ждать я, выслушав местных жителей и отобрав среди них наиболее опытных, решил идти к устью той реки, впадающему в Абескунское море, так как слышал, что на том участке река распадается на десять-пятнадцать рукавов, которые нешироки и неглубоки и через них возможно переправиться. Именно так и получилось, в устье той реки обнаружилось множество рукавов, которые были легко преодолены моими конниками. Мы оставили за спиной ту реку, направились на юг и достигли края, который был зеленее самого зеленого из всех оазисов Мавераннахра, и выросший в ту весеннюю пору клевер достигал брюха наших лошадей.
Если бы мы не находились в боевом походе, я бы велел войску остановиться на несколько дней и вволю попасти лошадей в той цветущей степи. Однако не было сомнений, что впереди нас ожидает схватка, поэтому нельзя было допустить, чтобы лошади расслаблялись, резвясь на лугах в течении нескольких дней. В течении пяти дней мы прошли ту плоскую зеленую степь, населенную многочисленными туркменскими племенами. Иногда некоторые из вождей тех племен приходили ко мне, приводя с собой по несколько отар овец в качестве подарка, я наделял их ответными подарками и отпускал с миром.
Когда мы пересекли ту степь, вид местности изменился и просторные луга сменились местностью, поросшей лесами. Когда мы пришли в те места, местные жители рассказали нам, что это лишь начало огромного густого леса, и что конец того леса достигает и оканчивается на противоположной части Вселенной. Я знал, что лес тот не настолько обширен, чтобы оканчиваться на той стороне Вселенной, тем не менее знал, что идти по нему опасно, так как в случае вооруженной засады войск Астрабада, мы не смогли бы разглядеть их на расстоянии и в пол-фарсанга. Передовым дозорам указали, чтобы были предельно осторожны, в каждом месте, где ограничен круговой обзор, отдельным воинам рекомендовалось влезать на верхушки деревьев, откуда можно было бы видеть все вокруг и вовремя обнаружить могущее оказаться на нашем пути чужое войско.
Временами издали доносились таинственные звуки, тревожившие нас, не привыкших к походам через леса. Однако через несколько дней мы привыкли к ним, поняв, что это лесное эхо, отражавшее различные звуки, и что человеку может казаться, что звук возник в пятидесяти шагах от него, тогда как его источник может быть отдален на целый фарсанг.
Однажды моё войско переходили некую возвышенность. До этого, находясь в низине, мы не видели моря, поднявшись же на ту возвышенность, мы узрели его, и можно сказать, нам открылось удивительное зрелище — насколько мог охватить глаз, простиралось бескрайнее море глубокой синевы, сливающееся с такой же бескрайней синевой неба. Это панорама настолько взволновала меня, что я уже не мог продолжать путь, остановившись, я любовался ею в течении целого часа. Если кто захочет увидеть нечто незабываемое, пусть отправится в Астрабад и полюбуется Абескунским морем именно с того места, с которого я видел его, чтобы увидеть как сливаются вместе синева бескрайнего моря и неба.
В тот день я впервые понял, что небеса имеют округлую форму и края неба касаются моря подобно нижнему краю голубого купола, однако другие не поняли того, что понял я, они не обратили никакого внимания на тот дивный пейзаж. Пройдя ту местность, мы достигли другой, о которой говорили, что оттуда, если двигаться на юг, можно попасть в Ирак-эАджам (т. е. Аджамский Ирак, так называли в те времена Иран, Персию). Там был перевал на высоте двух с половиной тысяч заръов, который необходимо преодолеть, когда следуешь в Ирак-э Аджам. Однако, в то время, двигаясь на запад, я ещё не был намерен идти в ту сторону.