Конечно же, хорошо помнящие прошлую войну женщины, остающиеся в тылу: бабушки, матери, жены и сестры — провожали своих мужчин и дочерей, обещавших вернуться с победой, без веселья — с плохо скрытыми слезами и жалостью. Но такова уж их извечная женская доля. Что же тут поделаешь? Они, в большинстве своем, верили в мудрость вождя, особенно наглядно проявившуюся в последние годы и в непременную победу Советского Союза; понимали душой, что потерь в Великой войне их стране не избежать и только молились, чтобы эта горькая участь миновала их близких.
На второй день после начала войны, как всегда на рассвете, немцы предприняли массированные воздушные налеты на крупные города Белоруссии и Украины. Их своевременно встретили еще на подлете спешно поднятые истребители ПВО и зенитные орудия крупных и средних калибров. Нельзя сказать, чтобы атаки были полностью отбиты, но до намеченных гражданских целей добрались едва ли по трети или четверти машин. Да и те, желая поскорее освободиться, сбрасывали свой смертоносный груз не всегда в предназначенных местах. В советских городах появились первые убитые среди мирных жителей, рухнули или сгорели десятки жилых домов и фабричных корпусов.
Ответили крылатым подопечным Геринга на следующую ночь. Весьма своеобразно ответили. Одна эскадрилья дальнебомбардировочной авиации, укомплектованная новейшими самолетами ДБ-3Ф (еще не переименованных в Ил-4) вылетела с литовского аэродрома и, двигаясь над Балтийским морем, взяла курс на Берлин; а другая, состоявшая из более старых, но до сих пор, не имеющих аналогов в люфтваффе ТБ-7 (так и не переименованных в Пе-8, в связи с тем, что их генеральный конструктор не погиб, как в прошлой реальности) взлетела в Румынии и через Венгрию и присоединенную к Рейху Австрию устремилась на Мюнхен.
Советские эскадрильи примерно в расчетное ночное время без потерь достигли обоих городов и, хоть и подвергались при свете прожекторов зенитным обстрелам, открыли створки бомболюков над целями. Бомбы пошли вниз. Но эти бомбы не были, ни фугасными, ни зажигательными — они были агитационными. Их сделали в габаритах 100-кг фугасок из фанеры и дерева и наполнили свернутыми особым способом рулонами листовок. На нужной высоте (в зависимости от предполагаемых погодных условий над целью) срабатывал пороховой заряд, отбрасывающий головную и хвостовую деревянные части — фанерный корпус разворачивался в лист, а высвобожденные листовки парили в воздухе безобидными мельтешащими мотыльками, густо усеивая вражескую территорию. В этот раз на листовках были напечатаны фотографии европейских городов, жестоко разбомбленных немцами и предупреждение, что то же самое ожидает города Третьего рейха, если хоть одна бомба еще раз, как сегодня утром, будет сброшена на мирные жилые кварталы Советского Союза. Угроза, хоть и на время, но сработала.
25 августа 1942 г. СССР официально объявил войну не только Германии, но и ряду ее европейских союзников, на территории которых он планировал вести боевые действия. Первыми под раздачу попали Венгрия и Болгария. Австрии и Чехословакии война не объявлялась — им было обещано освобождение. Австрия в нынешней советской трактовке насильственно «аншлюзировалась» в состав Германии; а Чехословакия, при попустительстве Парижа и Лондона была разорвана Гитлером на «независимую» Словацкую республику и беззастенчиво оккупированную Чехию, под названием «Протекторат Богемии и Моравии» вошедшую в Третий рейх (и это еще не считая «истинно германских» Судет). Австрийского правительства не наблюдалось даже в изгнании, а вот чехословацкое, созданное и возглавляемое Эдвардом Бенешем существовало. На первых порах в Париже, потом в Лондоне, а после капитуляции Великобритании оно успело перебраться в Осло.
Временно не обратили внимания и на Италию — были в отношении обмельчавших потомков великих римлян определенные ожидания. Предупредили через посредничество Швейцарии Испанию, что выбор, мол, исключительно за ними — пошлют немецким друзьям «Синюю» или какого иного цвета дивизию в помощь — посчитаем своими врагами с далеко идущими последствиями и вас.
На второй день войны товарищ Сталин выступил с обширной речью, обращенной больше не к собственному населению, а к жителям оккупированных фашистами стран и их сбежавших правительств в изгнании. Он отделил формальный повод для объявления Советским Союзом войны Германии (ответ на ее нападение на союзную Румынию) от глобальной цели первого в мире социалистического государства. СССР, убеждал он, не претендует ни на чьи территории (чему доказательством так формально и не присоединенная, хоть и занятая Красной Армией Восточная Польша). СССР не собирается никому навязывать социалистический строй и Коммунистическую партию (чему опять-таки существуют доказательства от республиканской Прибалтики до королевской Румынии). СССР хочет одного — долгожданного мира в многострадальной Европе, для чего ему придется уничтожить зарвавшийся фашистский режим Гитлера, развязавший при всемерном потворстве и попустительстве правительств Великобритании и Франции (ныне сбежавших) кровавую бойню, начавшуюся с подлого предательства ими Чехословакии.
После своей неминуемой победы Советский Союз обязуется предоставить всем государствам, пострадавшим от Германии, полную свободу и независимость в их довоенных границах. Он обязуется не оказывать на европейские страны никакого экономического или политического давления, за исключением недопустимости существования на их территориях партий нацистского и фашистского толка. Свободу СССР обещал и союзным Третьему рейху (по причине предательства национальных интересов их правительствами) Австрии, Венгрии, Италии, Болгарии и Чехословакии.
Народы всех европейских стран призывались к посильной борьбе против Германии или, по крайней мере, к неучастию в войне против Советского Союза; призывались к оказанию всемерной помощи и поддержке Красной Армии, когда она неминуемо вступит на их земли.
Речь товарища Сталина транслировалась на различных европейских языках по нескольку раз в день в течение недели. Были распечатаны и листовки с ее кратким изложением. Дальнебомбардировочную авиацию в этот раз не использовали — темными безлунными ночами вглубь оккупированных или союзных Германии стран летала фронтовая, а вблизи выступали «сеятелями» тихоходные У-2. В первую очередь засыпали агитацией крупные города Болгарии, Венгрии, Словакии, Чехии и Западной Польши. Подпольщики, до конца не выловленные в этих странах, в свою очередь размножали подобранные листовки или записывали услышанную по припрятанному приемнику речь и ночами обклеивали этой «благой вестью» заборы и стены домов.
И без того поставленная на уши болгарская армия, не в силах сдержать подло ударивших по ней с двух сторон в самый неподходящий момент соседей: греков и румын; не говоря уже о совершенно непорядочно посмевших сопротивляться югославах, к которым они вовсе и не воевать шли, а так, всего лишь оккупировать (причем, исключительно для поддержания порядка в их безалаберном государстве) не имела сил отказать в «гостеприимстве» Краснознаменному Черноморскому флоту Советского Союза, загодя, еще до формального объявления войны вышедшему из Севастополя «на маневры». Уже на третий день вступления СССР в войну на подходе к рейдам Варны и Бургаса задымили нефтью и углем многочисленные трубы, затрепетали на ветру краснозвездные вымпелы и флаги.
«Мощный» болгарский военно-морской флот состоял на тот момент из 4 эсминцев, 5 торпедных катеров и почти двух десятков вспомогательных судов, скупо вооруженных малокалиберными пушками, пулеметами или вообще безоружных. В довольно скромном количестве присутствовали в болгарских портах и сумевшие проскользнуть через греческую блокаду корабли кригсмарине: два миноносца, три подлодки и два так и не сумевших вернуться обратно через Эгейские проливы транспорта.
Порты оборонялись совместными германо-болгарскими силами. За немцами была, в основном, ПВО, а хозяева побережья отвечали за слабенькие береговые батареи. Выявленное германскими самолетами-разведчиками приближение советского линкора-флагмана, трех крейсеров, бригады эсминцев и многочисленной свиты в виде торпедных катеров, тральщиков и транспортов, времени на раздумье не оставляло. Как с такой армадой (по черноморским понятиям) бороться? Тем более что среди болгарских солдат и матросов, а также их командиров, все чаще стали проскальзывать откровенные прорусские настроения.
«Волки Денница» удрать успели, взяв на борт и большую часть командиров надводных кораблей кригсмарине. Сами же надводные корабли, спустив на берег команды, немцы благополучно затопили, постаравшись перегородить ими вход на внутренние рейды. Надумали они было пустить на дно заодно со своими и болгарские скромные силы, но союзники им в этом в ультимативной форме отказали, сгоряча пообещав, что если немцы попробуют это сделать, подключить армейские береговые части и перебить всех на суше. Не решившись доводить дело до явно проигрышного боя, да еще и буквально на виду у Советов, немцы реквизировали болгарский автотранспорт, военный и гражданский, (чему болгары препятствовать не стали), по возможности испортили или подорвали собственные зенитные орудия и отбыли на юг, рассчитывая интернироваться в Турции.
Разработанный на всякий случай план десантной операции по захвату с боем обоих болгарских портов советские моряки в жизнь претворять не стали. Не с кем было бои вести. Над портовыми сооружениями жалобно и стыдливо трепетали белые флаги, хорошо видимые в бинокли; а по рации на вполне внятном русском языке их попросили не стрелять и подтвердили собственную капитуляцию. Что ж, не стрелять — так не стрелять. Линкор и крейсера, перестраховываясь, все-таки повернулись к берегу бортами, направив туда же башни главных калибров и сильно приближаться не стали, вежливо пропустив вперед эсминцы и торпедные катера.
Совершенно беспрепятственно проскочив к причалам, торпедные катера пришвартовались на внутренних рейдах и, перекинув сходни, выгрузили небольшие, но хорошо обученные передовые группы морского десанта. Заранее распределив объекты, морские пехотинцы в черных бушлатах и лихих бескозырках, с хорошо различимыми под горлом треугольниками полосатых тельняшек, донельзя обвешанные на поясах гранатами РГД-33, с самозарядными винтовками Токарева с примкнутыми плоскими штыками в руках устремились в разных направлениях. Ни одного выстрела в их сторону не прозвучало.
Бравые моряки споро занимали береговые батареи, безвольно застывшие и кое-где с вынутыми замками; пулеметные точки с отсутствующими или стоящими рядом с поднятыми руками расчетами; казармы с аккуратно составленными в пирамиды винтовками и смирившимися со своей участью солдатами; портовые сооружения. Для всех объектов передовых отрядов не хватило и к причалам подошли эсминцы, тоже набитые под завязку морской пехотой. Когда оба порта и прилегающие к ним территории были полностью захвачены, под разгрузку стали осторожно обминувшие затопленные германские корабли более глубокосидящие в воде транспорты. Под советской охраной к разгрузке подключились и болгарские грузчики. В помощь собственным судовым лебедкам подкатились по рельсам портовые краны и на берег полноводными потоками потекли с палуб и трюмов артиллерия, автомобили, танки и прочие необходимые всякой армии принадлежности и грузы.
К вечеру без боя сдались не только порты, но городские гарнизоны Варны и Бургаса. Кто из царских офицеров и солдат хотел — удрал вглубь страны, остальные спокойно капитулировали, справедливо полагаясь на милость славянских «братушек». Браво марширующие по улицам с винтовками и автоматами за плечами черные колонны моряков и зеленые армейские с искренними улыбками на лицах встречались мирными горожанами. Были и цветы. Воевать с русскими болгары, как правило, не хотели, а кто хотел и еще не убежал — грыз от злости кулаки, запершись дома. Подавляющему большинству жителей болгарского царства союз с немцами был противоестественен; и в эту войну, и в прошлую; но с царем-государем не поспоришь, а кто спорил — попадал в тюрьму или в могилу (если до этого не успевал уйти в подполье или в партизаны).
Бескровная и моментальная сдача черноморских портов и высадка крупного морского десанта и общевойсковых частей Красной Армии, подтолкнули события и так подспудно (не без не афишируемого участия советских спецслужб) назревавшие в Софии. Учитывающий прорусские настроения значительной части своего народа, так и не объявивший войну Советскому Союзу в прошлой исторической реальности царь Борис не захотел воевать и теперь. Он отдал приказ войскам не оказывать сопротивления Красной Армии и складывать перед ней оружие.
Прогерманское болгарское правительство Божилова было свергнуто спешно составившими заговор трезво мыслящими армейскими офицерами, вошедшими в союз с подпольной компартией и разрозненными партизанскими отрядами. На сторону заговорщиков почти полным составом перешли и многие регулярные части и подразделения. После ночных перестрелок, прошедших без применения тяжелого вооружения, к утру 28-го августа власть в Софии и, как они объявили, во всей Болгарии, перешла к правительству Отечественного фронта, куда вошли даже несколько коммунистов.