На телефон пришло сообщение. Белоусов посмотрел на экран. Это были какие-то координаты, которые прислали с неизвестного номера, и короткая фраза: «Костя, поторопись». Судя по всему, сообщение было адресовано Баженову, что оно означало, он не знал, поэтому продолжил движение. Вспомнив о полученных инструкциях, Николай Анатольевич нажатием кнопки на ходу убрал складную крышу. Теперь похититель мог точно быть уверен, что в машине только Белоусов. Оставалось проехать еще метров пятьсот, но дорога становилась все хуже, и машина двигалась вперед не быстрее пожилого пешехода. Наконец, еще пару раз ударившись днищем о камни, Белоусов добрался до Борковского карьера.

Точнее, карьеров было несколько. Когда-то здесь добывали щебень, но уже несколько лет, как выработка прекратилась, заброшенные карьеры потихоньку заполнялись водой и зарастали камышами. Белоусов вышел из машины, чтобы размять ноги. Вокруг было тихо. Он подошел к краю ближайшего котлована. Воды внизу видно почти не было, заросли камыша заполнили собой почти всю поверхность, кое-где протянули вверх тонкие ветви молодые побеги ивняка. Если сюда тело бросить, то ведь и не найдет никто! Он пожалел, что не захватил с собой оружие. Мимо пролетела огромная стрекоза, чуть не ударив Белоусова по носу. Он отшатнулся и пошел обратно к машине. Откуда-то из-за деревьев послышался негромкий стрекот моторчика. Понять, откуда именно доносится звук, поначалу было невозможно. Белоусов напряженно оглядывался по сторонам. Наконец между соснами мелькнуло что-то красное, и к карьеру выехал мотоцикл с сидящим на нем человеком в шлеме. Мотоцикл остановился в нескольких метрах от автомобиля.

Голос из-под шлема звучал приглушенно:

— Деньги привез?

— Привез. — Белоусов кивнул на «порше». — Где Коля?

— Давай сюда деньги, — потребовал неизвестный.

— Где мой сын? — повторил Белоусов и сделал шаг вперед по направлению к мотоциклу.

— Подожди, — вскинул руку человек в шлеме, — сейчас все будет, подожди минуточку.

Белоусов послушно остановился. Неизвестный открыл небольшую сумку, висевшую на ремне, перекинутом через голову, и достал из нее пистолет.

— Давай деньги. — Черный ствол пистолета выразительно качнулся.

— Где мой сын? — Белоусов сделал еще шаг вперед и упал.

«Оказывается, вокруг было столько птиц. Как же я их не замечал до этого? А теперь они вон расшумелись. Никак не угомонятся. Шуму-то от них сколько. Или это не от них? Господи, при чем тут вообще птицы?» Белоусов открыл глаза. Если вначале боль от пули, попавшей куда-то вниз живота, была столь сильна и внезапна, что он на несколько мгновений потерял сознание, то теперь было просто очень больно. Так больно ему не было никогда, и все же эту боль можно было терпеть.

«Если он сейчас заберет деньги и уедет, то я выживу. Я обязательно выживу». Белоусов не знал почему, но был в этом уверен. Он чувствовал, что рана не смертельна.

Человек в мотошлеме подошел к кабриолету и достал лежавший на заднем сиденье пакет. Открыв его, он, очевидно, остался удовлетворен увиденным, так как не говоря ни слова убрал пакет в небольшой кофр, закрепленный на багажнике мотоцикла. Деньги пересчитывать он не стал. Николай Анатольевич надеялся, что сейчас этот страшный человек наконец уедет, однако этого не случилось. Неизвестный направился прямо к лежащему на земле Белоусову.

— Что, больно?

Лица человека с пистолетом не было видно, однако голос его казался знакомым.

— Где Коля? — вновь повторил Белоусов.

— Ну что ты заладил, Коля да Коля. — Мужчина присел на корточки совсем близко и с силой ткнул стволом прямо в рану на животе.

Белоусов застонал и скрючился от невыносимой боли.

— Больно? Я спрашиваю.