— Ах, воду, ну, воду можно, — разрешил голос, — главное, чего покрепче не пей, тебе сейчас еще за руль садиться.

— За руль? — не понял Николай Анатольевич.

— Ну да, за руль, — подтвердил голос, — ты же за ребенком поедешь?

— Конечно, конечно, поеду! — воскликнул Белоусов.

— Да что ж ты так орешь все время? — возмутился голос. — Значит, слушай внимательно. Пусть твой дружок Баженов сходит в кассу оптового склада и возьмет там десять миллионов рублей.

— Десять? — удивился Белоусов. — Но там может столько не быть.

— Слушай, ты, умник, — захрипел голос, — ты можешь перебивать меня сколько хочешь. Но каждый раз это будет стоить твоему сыну пальца на руке или на ноге. Тебе ясно?

— Ясно, — выдохнул Белоусов.

— Значит, Баженов идет в кассу и берет деньги. Для вас это обычная выручка к концу смены. Затем вы с ним выезжаете с территории складов на его «порше» так, чтобы охранник на выезде тебя не видел. Ясно?

— Ясно, — словно робот повторил Николай Анатольевич.

— Значит, выезжаете из города, за мостом его высадишь и дальше поедешь один. Скажешь ему, чтобы ждал тебя на месте, ты через час за ним вернешься. И пусть на связь ни с кем не выходит. Все понятно?

— Можно вопрос? — робко спросил Николай Анатольевич.

— Спрашивай, — разрешил голос.

— А если он не согласится?

— А если он не согласится или еще что-то пойдет не так… — Трубка помолчала. — Значит, мальчик умрет. Кстати, ты его Колей в свою честь назвал? Ты знаешь, что это явный признак мании величия?

— Имя красивое, — только и смог выдавить из себя Белоусов.

Трубка презрительно фыркнула.

— Так себе имя, я бы другое выбрал. А как ты его зовешь? Ник Ник?

— Коленька, — прошептал Николай Анатольевич, зажмурившись. Он почувствовал, что больше не может говорить, что огненный шар раздирает ему горло, а слезы готовы вот-вот вырваться из-под сжатых век. — Коленька! Отдайте мне Коленьку, — отчаянно закричал Белоусов и тут же замер в растерянности.

В трубке послышались короткие гудки.