Белоусов стоял, глядя на сжатую в руке телефонную трубку, и не мог поверить, что разговор оборвался. Что делать теперь, он не представлял. Из состояния ступора его вывела все та же телефонная трубка. Она вновь зазвонила. Николай Анатольевич поспешно принял вызов.

— Ты успокоился? — сухо поинтересовался приглушенный голос. — Если ты так орать будешь, то точно Коленьку не увидишь. Еще одна истерика, и я отключусь насовсем.

— Я понял, я все понял, — затараторил Белоусов, — не отключайтесь только.

— Теперь запоминай, что ты будешь делать после того как высадишь Баженова.

Белоусов покрепче прижал телефон к уху.

Когда разговор был окончен, Белоусов вышел из кабинета в приемную. Баженов сидел в одном из кресел для посетителей и смотрел телевизор.

«Интересно, что он слышал? — Белоусов хмуро смотрел на партнера. — Как я орал, нельзя было не услышать. Когда все кончится, надо будет его совсем на пенсию отправить, нечего ему тут маячить».

— Пообщались? — Константин Афанасьевич выключил телевизор.

— Пообщались, — угрюмо отозвался Белоусов, — значит, так, Костя, сейчас идешь в кассу оптового склада, получишь деньги. Десять миллионов. Если им будет что-то непонятно, набери меня. И тащи деньги сюда в темпе.

Баженов молча кивнул и вышел. Казалось, его совсем не удивило услышанное.

Николай Анатольевич запер дверь и, усевшись в кресло, вновь включил телевизор, где жизнерадостные ведущие любовались достопримечательностями одной из стран Южной Америки. Белоусов уставился в экран, глаза его были устремлены на шевелящих губами путешественников, однако, что они говорят, он не слышал. Он слишком был погружен в свои мысли. Подумать действительно было о чем. Звонивший человек много знал. Слишком много. Так много не мог знать человек со стороны, а значит, это был кто-то свой. Кто-то из тех, кто на него работал. Именно на него. Давно ушли в прошлое те времена, когда кто-то работал с ним. Теперь даже Баженова он воспринимал как подчиненного, который по какому-то досадному недоразумению владеет пусть и не большой, но долей в компании. Его компании. Точно, Баженова надо гнать на пенсию. Пусть уедет куда-нибудь в Италию и там сидит, пьет вино. Там самый подходящий климат для пенсионера. Тоже мне, совладелец нашелся. Кстати, он даже не спросил, зачем столько денег. Хотя, конечно, здесь и так все ясно, но все же. Мог хотя бы вид сделать, что удивился. А он словно знал, что именно так все будет. Словно знал? Или просто — знал? Белоусов возбужденно потер ладонями щеки. Ничего, он разберется. Десять миллионов — это копейки, это просто ничто. У него машина дороже стоит. Сейчас главное — Кольку вернуть. А потом он разберется, кто такой умный с ним поиграть решил.

— Я разберусь, — заскрежетал зубами Белоусов, — я со всеми разберусь. А Колька пусть в Англии учится. В Англии тоже бассейны есть. Пусть там плавает. Точно, так и будет!

Белоусов вскочил на ноги и заметался по маленькой приемной. К нему вернулось хорошее настроение. Оно всегда приходило, когда он знал, что делать. Послышался звук вставляемого в замочную скважину ключа. В приемную вошел Баженов, держа в руках ярко-синий пакет с логотипом их компании.

— Вот деньги, — он протянул пакет Николаю Анатольевичу, — что теперь?

— Теперь, Костя, нам прокатиться надо. — Белоусов провел рукой по волосам и, вспомнив, что бросил бейсболку в кабинете, направился за ней. — Ты сегодня на чем приехал? На кабрике?

— Да, — кивнул Константин Афанасьевич, — а ты откуда знаешь?

— Да об этом, Костя, все знают, — хмыкнул Белоусов, не став ничего объяснять. — Пошли, покатаешь меня немного.

— Пошли, — не задавая лишних вопросов, согласился Баженов.

Они спустились на служебную парковку торгового центра. Белоусов шел сзади, наклонив голову и ссутулившись. Больше всего он опасался, что кто-нибудь, захотев поговорить с Баженовым, подойдет слишком близко и узнает его лицо, скрытое под козырьком рабочей бейсболки. Но никто к ним не подошел. Только сев в кабриолет, Белоусов почувствовал некоторое облегчение. Крыша девятьсот одиннадцатого была поднята, и разглядеть, кто сидит в низкой машине, было почти невозможно. Когда машина подъехала к вахте, охранник предупредительно поднял шлагбаум, не дожидаясь, пока Баженов приложит карту к пропускному устройству.

Девятьсот одиннадцатый, словно вырвавшийся из клетки зверь, почувствовал свободу и рванул вперед.