– Еще нет, – стушевался Сэр Эдуард Грей, – но…
– Никаких «но», – строго сказал канцлер Одинцов, – сначала договор о создании антигерманского Альянса – трехсторонний, с четко прописанными обязательствами сторон – и только потом всяческие союзнические долги и прочие векселя.
– Трехсторонний договор? – от удивления еще раз переспросил король Эдуард, сделав квадратные глаза.
– Да, дядюшка Берти, именно так, – подтвердила императрица Ольга, – нам не нужны отдельные англо-русские, англо-французские и франко-британские договора. Послевоенные права и обязанности сторон в ходе войны должны быть прописаны в тексте единого англо-франко-русского договора, к которому смогут присоединяться и другие страны, подвергшиеся германской агрессии, как, например, Бельгия.
– Кстати, мистер Грей, там, в нашем прошлом, французская разведка сумела раздобыть план Шлиффена, – добавил Новиков, – однако она не придала ему значения, так как посчитала дезинформацией. Вот и думайте, стоит предупреждать французов о германских планах или нет…
– О чем их точно стоит предупредить, – сказала императрица Ольга, – это о том, что мы не потерпим постороннего вмешательства в оперативные планы нашей армии, действующей в нашей же зоне ответственности. Это исключено. Не должно быть никаких просьб предписывающих свернуть успешные наступательные операции и перебросить силы на другие направления, прежде признанные нами малоперспективными. Тот, кто попробует это сделать, узнает о себе много интересного. Мы можем помочь союзнику, которому стало тяжело, но не в ущерб своим интересам.
– Скажите, Ваше Императорское Величество, что вы имеете в виду под зонами ответственности? – спросил сэр Эдуард Грей.
– Территории, на которых будет оперировать та или другая армия, и которые будут оккупированы ей после нашей общей победы, – ответила Ольга. – Себе мы берем территорию Германии восточнее Рейна, Австро-Венгрию, все Балканы и Турцию. На море это будут Балтийский и Черноморский театры боевых действий…
– Вы уверены, что турки вступят в войну? – спросил король Эдуард.
– Непременно вступят, – подтвердил канцлер Одинцов, – канцлер Абдул-Гамид каждый вечер, перед тем как лечь спать, наизусть заучивает список территорий, которые он отберет у заносчивых гяуров, то есть у нас.
– Балканы, к тому же все?! – с негодованием переспросил сэр Эдуард Грей. – Это исключено! Вы слишком многого хотите!
– Это – наша цена за эту работу и за гарантию того, что все будет сделано тихо и аккуратно, как в случае с Японией, – сказал Новиков. – А еще на Балканах живут наши братья – славяне и православные – и нам совсем не безразлично, что с ними станет после этой войны. И вообще – Россия выставляет самую большую армию и требует к себе соответствующего отношения. Отказ же признать обозначенные зоны ответственности заставляет нас заподозрить, что британская сторона действует против нас прежними методами, что возвращает нас к началу этого разговора.
– Уймитесь, мистер Грей, – сказал король Эдуард, – Балканы не наши и никогда нам не принадлежали. Кстати, я вижу, что моя кузина хочет еще что-то сказать.
– Да, дядюшка, – подтвердила императрица Ольга, – закрывая тему Балкан, я хочу сказать, что при подписании трехстороннего договора в него необходимо внести пункт об аннулировании Берлинского трактата – по причине полного неисполнения Стамбулом своих обязательств. Для вас с французами это мелочь, а нам будет приятно. На сем, я думаю, наше сегодняшнее совещание стоит признать законченным. Сегодня вечером жду вас вместе с кузиной Викторией у себя в гостях и одновременно обязуюсь пригласить на завтрашний день французского посла на трехсторонние переговоры. На этом все; и очень хочется надеяться, что вы не впустую провели время.
21 апреля 1907 года, 17:05. Санкт-Петербург, Зимний Дворец, личные апартаменты правящей императрицы, рабочий кабинет.
Первоначально планировалось, что прямые переговоры со своим дядюшкой Берти императрица Ольга проведет в Малахитовой гостиной, но князь-консорт Новиков выступил против. «Вести деловые беседы в помещении, не имеющем защиты от прослушивания – значит нарываться на большие неприятности», – сказал он. Поэтому собраться решили в рабочем кабинете государыни, и туда же верные У Тян и Арина принесли все необходимое для чаепития. Кстати, британский король и его дочурка, попав в личные апартаменты императорской семьи, вертели головами на триста шестьдесят градусов. Если кабинет канцлера, оформленный в темных тонах с обилием мореного дерева и темно-бронзовой отделки, производил впечатление мрачной суровости, то жилые помещения императрицы, обставленные мебелью светлых тонов и декорированные большим количеством кисейных занавесей, создавали ощущение чего-то воздушного и летящего. Ну и правильно: если господин канцлер – это само исчадие ада, суровый и беспощадный исполнитель монаршей воли, то императрица Ольга – сам ангел во плоти.
– Ну что, дядя Берти, интересно? – спросила Ольга, когда служанки удались.
– Разумеется, – энергично кивнул король, – хочу спросить – неужели так в будущем живут все?
– Далеко не все, – покачала головой Ольга, – только богатенькие буржуа и правящий класс. У остальных квартирки куда как поменьше Наших апартаментов, хотя и они тоже могут быть обставлены с немалым вкусом. И вообще, будущее – оно совсем не похоже на райские чертоги – скорее, наоборот, напоминает преддверие ада, где последние здравомыслящие люди изо всех сил противостоят наступающему безумию.
– И вы, Ольга, считаете, что в этом безумии виновна Великобритания, и потому собирались обречь ее на гибель? – осторожно спросил король.